Мадемуазель де Ла-Моль получила известие о смерти маркиза де Круазенуа. Г-н де Талер, этот баснословный богач, позволил себе высказать некоторые не совсем безобидные предположения по поводу исчезновения Матильды. Г-н де Круазенуа потребовал, чтобы он взял свои слова обратно. Г-н де Талер показал ему полученные им анонимные письма, полные столь точно совпадающих подробностей, что бедный маркиз не мог не увидеть в этом хотя бы доли правды.
Господин де Талер позволил себе при этом некоторые весьма неделикатные шутки. Вне себя от ярости и горя маркиз потребовал столь решительных извинений, что миллионер предпочел драться на дуэли. Глупость восторжествовала, и юноша, наиболее достойный любви из всех молодых парижан, погиб на двадцать четвертом году жизни.
Смерть эта произвела неизъяснимое и крайне болезненное впечатление на ослабевшую душу Жюльена.
— Бедный Круазенуа, — сказал он Матильде, — держал себя по отношению к нам в высшей степени порядочно и честно; ведь он должен был ненавидеть меня после всех ваших неосторожных выходок в гостиной вашей матушки. Что ему стоило вызвать меня на ссору? Ведь ненависть, когда она приходит на смену презрению, отличается обычно лютой яростью.
Смерть г-на де Круазенуа изменила все планы Жюльена относительно будущего Матильды; несколько дней он всячески старался доказать ей, что ей следует выйти замуж за г-на де Люза.
— Это человек робкий, не такой уж иезуит, — говорил он, — и он безусловно добьется известного положения. Он отличается несколько более мрачным, устойчивым честолюбием, чем бедный Круазенуа, у него нет герцогов в родне, и он, не задумываясь, с радостью женится на вдове Жюльена Сореля.
— И к тому же на вдове, которая презирает всякие высокие чувства, — холодно сказала Матильда, — ибо она достаточно жила на свете: прошло всего полгода, и она уже видит, что ее возлюбленный изменяет ей с другой женщиной, виновницей всех бедствий.
— Вы несправедливы. Посещения госпожи де Реналь послужат необыкновенной пищей для красноречия адвоката, который ходатайствует в Париже о моем помиловании: он изобразит им убийцу, удостоенного заботливым вниманием самой его жертвы. Это может произвести впечатление, и, быть может, в один прекрасный день вы еще увидите меня героем какой-нибудь мелодрамы… — И так далее, и так далее.
Дикая ревность и при этом полная невозможность отомстить, длительное горе без всякой надежды впереди (потому что, если допустить даже, что Жюльена удастся спасти, каким образом снова овладеть его сердцем?), стыд и мука от сознания, что она сейчас больше, чем когда-либо, любит этого неверного возлюбленного, — все это повергло м-ль де Ла-Моль в мрачное молчание, из которого ее не могли вывести ни предупредительное внимание г-на де Фрилера, ни грубоватая откровенность Фуке.