Глаза Дэвиса с жадным вниманием устремились на спящего, будто ему хотелось заглянуть в его душу, и сразу же тот беспокойно шевельнулся, неожиданно повернул голову и, щурясь, посмотрел на Дэвиса. Дэвис продолжал мрачно и испытующе смотреть на него, и тот отвел взгляд и сел.
— Ух, как голова трещит! — сказал он. — Кажется, я вчера порядком нагрузился. А где эта плакса Геррик?
— Ушел, — ответил капитан.
— На берег? Вот оно как! Что ж, я и сам бы не прочь.
— Неужели? — проговорил капитан.
— Ей-ей. Мне Этуотер нравится. Он — парень что надо. Когда вы убрались, мы с ним поболтали душа в душу. А херес один чего стоит! Что твое амонтильядо! Хотел бы я сейчас его глотнуть… — Хьюиш вздохнул.
— Больше ты его ни капли на получишь, так и знай, — угрюмо произнес Дэвис.
— Эге, какая вас муха укусила, Дэвис? Не протрезвились, что ли? Поглядите на меня! Я ведь не брюзжу. Я весел, как канарейка.
— Да, — сказал Дэвис, — ты весел, это я вижу. Ты и вчера веселился и, говорят, чертовски недурное представление разыграл, чертовски недурное…
— Чего вы там несете? Какое еще представление? — насторожился Хьюиш.
— Хорошо же, я тебе расскажу, — проговорил капитан, медленно слезая с перил.
И он рассказал со всеми подробностями, не упуская ни одного обидного эпитета, ни одной унизительной детали, повторяя, акцентируя свои ядовитые слова. Он положил самолюбие, свое и Хьюиша, на горячие уголья и поджаривал безжалостно. Он причинял своей жертве муки унижения и сам их испытывал. Это был образец сардонической речи простого, неученого человека.
— Что вы об этом думаете? — спросил он, кончив, и посмотрел вниз на Хьюиша, притихшего и смущенного, но презрительно усмехающегося.
— Сейчас скажу, что я думаю, — последовал ответ, — я думаю, что мы с вами сваляли дурака.
— Вот именно, — сказал Дэвис. — Самым безмозглым образом сваляли, черт побери! Я хочу увидеть этого человека передо мной на коленях.
— Ха! — сказал Хьюиш. — А как это сделать?
— В этом и загвоздка! — воскликнул Дэвис. — Как его взять? Их четверо, а нас двое, хотя среди них в счет идет только один — Этуотер. Стоит покончить с Этуотером, и все остальные пустятся наутек и закудахчут, как испуганные курицы, а старина Геррик приползет с протянутой рукой за своей долей жемчуга. Да, сэр! Вопрос в том, как добраться до Этуотера. Мы даже на берег сойти не можем: он пристрелит нас в людке, как собак.
— Вам все равно, живой он будет или мертвый? — спросил Хьюиш.
— Предпочитаю мертвого, — ответил капитан.
— Ага, ладно, — сказал Хьюиш, — теперь я, пожалуй, пойду перекушу.