Но соткан он из эхо снов,
И нет ни звука в нем, ни слов.
На нем миры творящий Дух
Непостижимо грезит вслух;
И в нем, поэт, своей мечты
Истолкованье ловишь ты.
Глашатай знамений святых,
Он вечно развивает, тих,
Свой свиток огненных словес,
Являя духу свет небес
И снег вершин, и сумрак недр,
И злато нив, и мощный кедр.
Лет горлиц белых и орла,
И стройные людей тела,
И тайну ясную очей,
И по волнам игру лучей,
И ярость бешеных стихий,
Когда огня всклубится змий
Иль хляби вод идут на брег,
И звездочки падучей бег,
И солнца низкого пожар,
И вещий мед закатных чар…
И Заводь тихая, во сне
Свою загадку пела мне
На том же языке живом.
И в непробудный водоем
Глядел я подолгу, — и вот,
Предо мной — не заводь вод,
А глаз лазоревый… Открыт,
Он в небо небом недр глядит,
Неизреченных полон дум,
Как леса непробудный шум…
1905
Перевод Вяч. Иванова
I
Всю ночь оно пылало, воздымая
ввысь над горою Храма языки
огня. С высот опаленного неба
брызгали звезды ливнем искрометным
наземь. Или Господь Свой трон небесный
и Свой венец вдребезги раздробил?
Обрывки красных туч, перегруженных
кровью с огнем, скиталися в просторах
ночи, неся по далеким горам
скорбную весть о гневе Бога мщений
и о Его ярости возглашая
скалам пустынь. Не Свою ли порфиру
разодрал Адонай и по ветрам
клочья развеял?
И великий ужас
был на дальних горах, и дрожь объяла
хмурые скалы пустынь: Бог отмщений
Иегова, Бог отмщений воссиял!
И вот Он, Бог отмщений, в дивной славе
Своей, покойный, грозный, восседает
на пылающем троне, в сердце моря
пламени, облачен в пурпур огня,
и угли раскаленные — подножье
стопам Его. Кругом в безумной скачке,
в бешеной пляске вьются языки.
Над головой Его шипит пожар
и со свистом засасывает, жадный,
пространства мира. Спокоен и грозен
сидит Он, мышцы Его скрещены,
и от взоров очей ширится пламя,
и выше воздымаются костры
от мания ресницы.
Пойте Богу
песнь пламени, о, буйный хоровод
огневого радения!
II
Когда
засверкала заря на горных высях
и по долинам лег белесый пар,
тогда смирилося море пыланий,
и земля поглотила языки
от обожженной Божией святыни
на горе Храма.
И ангелы свиты,
согласно чину священного хора,
собрались на заутреннюю песнь
и распахнули окна небосвода,
и показали головы наружу
над горой Храма: отперты ли входы
святыни, и клубится ли над нею
дым курений?
И видят: Саваоф,
Ветхий днями, над грудами развалин
восседающий в сумерках зари,
в черный дым облачён, и прах и пепел —
Его подножье. Голова поникла
на скрещенные мышцы, и над нею
скорбь нависла горою. Молчалив
и угрюм, озирает Он обломки