Совсем рядом Анечка. Под холмиком земли возле берёзы. Лежит вместе с подружками, накрытая Славкиной телогрейкой, а под телогрейкой, вместо милого лица, кровяное месиво.
Но не это месиво из рваной кожи, раздробленного лба и волос, бурых от спёкшейся крови видит Славка.
Он вспоминает худенькую, русоволосую смеющуюся сероглазку, бегущую мимо него и радостно бросающуюся на шею кому-то в толпе прибывших зеков.
И тогдашнюю невольную зависть, что нет у него вот такой девушки, и возглас зека: "Анька, откуда ты? Братаны, это ж Анютка, сеструха моя! Анька, как же ты выросла, чертовка...".
И облегчение на душе, от услышанного, помнит...
И опять боль потери, и комок горечи встает в горле, и хочется плакать, и нестерпимо хочется уничтожать фашистов, убивших его Анечку,
Скоротечна была Славкина любовь. Увидел девушку и съехал с катушек. С тех пор, вырывая железнодорожные гвозди-"костыли" из шпал, вынося чугунные рельсы к дороге, укладываясь спать на нары в землянке, он постоянно представлял в памяти ту незнакомку. Представлял и словно наяву видел её, светящуюся от радости, бегущую в порыжевших сапогах, в затасканном ватнике, в непомерно-больших брюках, в выгоревшей, сбившейся на затылок косынке. И была она для Славки самой красивой и желанной!
Не мог знать Славка, что и он запал девушке в душу, что мимолетного взгляда, брошенного на парня, стоящего возле тропинки, хватило для того, чтобы и Анюта лишилась покоя.
Наверное, это и есть самая настоящая любовь, когда люди вот так, с первого взгляда, за долю секунды, понимают, что не жить им больше друг без друга.
Строгое деревенское воспитание и понятия о поведении приличной девушки никогда бы не позволили Ане первой намекнуть парню о своей любви.
Но он пришел в девичий лагерь за несколько минут до отбоя, нашел Аню и сказал: "Здравствуй, я Слава. Ты мне очень нравишься. Мне нужно было видеть тебя. Можно я завтра еще прибегу?".
- Да.
- Я завтра прибегу!
Славка, понимая, что самовольное оставление в условиях военного времени, расположения части и вверенного ему подразделения чревато последствиями военного трибунала, развернулся и исчез в сумраке сентябрьской ночи.
С тех пор так у Славки и повелось, что предупредив своего комбата - старшего сержанта Мотина, в личное время, после символического ужина, за час перед отбоем, он за пятнадцать минут пробегал три километра до перекрестка, где его встречала Анюта. У них было двадцать пять минут счастья. Они просто сидели обнявшись и молчали. Или Славка неторопливо ел печеную в костре картофеленку, припасенную для него Анечкой, и слушал, что ему рассказывает любимая. Или Аня грызла белый сухарик, чудом найденный в мешке с ржаными солдатскими сухарями и принесённый Славкой. Слушала Славкины рассказы о его жизни. О школе, о родных, о службе в армии.