Всю ночь особист Азаренков вызывал к себе каждого воина и заставлял писать объяснения: из-за чего хотели драться, чем хотели драться, кто зачинщик и так далее, и тому подобное. Хорошо хоть Азаренков не дал этому делу широкой огласки, весь сор остался в недрах ВСО и даже на губу к "рексам" никто из солдат не попал в тот раз.
Ну а потом уже сопротивляться дедовщине стало просто поздно и бесполезно. Гражданский дух свободомыслия, гордости, чести улетучился безвозвратно. Ему на смену пришла рабская покорность, вызванная тяжелым каждодневным трудом на стройке, когда многие новобранцы мечтали только о том, чтобы после изнурительного трудового дня поскорее услышать команду "отбой" и, укрывшись одеялом с головой, впасть в спасительный сон. Многие ребята из Славкиного призыва поникли духом, кого-то, кто был послабее морально и физически, деды сильно зачмырили, зафуценили до неузнаваемости и практически превратили в послушных своей воле исполнителей.
Как-то Славка, когда был дневальным, нечаянно подслушал в казарме разговор командира роты с одним из самых злых, жестоких дедов их взвода по прозвищу Фикса. Командир говорил Фиксе, уезжая вечером домой.
- Смотри тут, на вас, своих помощников, казарму оставляю. Чтобы без всякого мордобоя, увечий и другого криминала ночь прошла. На остальное глаза закрою. В моё отсутствие в казарме должен быть порядок. Если что случится, сам знаешь, что я с тобой и твоими друганами сделаю!
И тогда Славка понял, что дедовщина активно поощряется сверху, самими командирами, где уж тут салабонам справиться с нею. Это как в тюрьме, где зэками, с разрешения администрации, командуют смотрящие или воры в законе, что, впрочем, одно и тоже. Только теплилась в сознании у каждого, даже самого зачмырённого салабона, великая надежда, что он сам скоро станет дедом и тогда уже послужит как человек. А пока, ты салабон, терпи как можешь такую жизнь и мотай на ус науку выживания в агрессивной армейской среде. Тюремный принцип "никого не бойся, ничего не проси, никому не верь" здесь действует безотказно, как и там - за колючкой.
Мамакин долго недоумевал, каким образом он умудрился попасть в стройбат, ведь зрение у него сто процентов, слух отличный, серьезных травм не имеет, силёнок столько - хоть ещё кому взаймы давай. Даже случалось, что мастеров спорта на лопатки клал на тренировках. Да что тут говорить. Вон его одноклассник Валера Михно, мастер спорта по лыжам, прошлогодний чемпион области, тоже попал вместе со Славкой в стройбат, в одном отделении проходят службу. А ребята из корейского посёлка, что под Кустанаем, где много лет культивируется бокс, они - то как сюда угодили? Среди этих пацанов каждый второй кандидат в мастера спорта или перворазрядник по боксу. Нет, были, конечно, и среди Славкиного призыва странные люди. Например, рядовой Искаков, похожий на homo sapiensa в начальный период эволюции человечества. Длинные руки у Искакова свисают ниже колен, взгляд бессмысленный. Всю дорогу, пока их везли сначала в поезде, потом в крытых брезентом "УРАЛАХ", Искаков беспрестанно плакал. Родители от него отказались, когда Искакову было чуть больше года. Его забрала бабушка в глухой аул и воспитывала до восемнадцати лет. А перед призывом внука в армию она тяжело заболела. И вот она лежит в больнице, а внука везут в неизвестном направлении. Славка жалеет казаха, успокаивает, как может.