— Да, — продолжал он снова, — я служу офицером в индийской армии и живу исключительно на свое майорское жалованье. Никто не подарил мне ни одного пенса, я не наделал долгов, я никогда не переступал закон, не искал шанса надеть арестантский костюм, но зато я знаю преступления других больше, чем сыскная полиция. Вы спросите, зачем я собираю такого рода сведения? А я отвечу вам, что делаю это из любви к искусству. Когда я нуждаюсь в чьей-то помощи, я не угрожаю этому человеку, не подкупаю его, а стараюсь побольше узнать о его жизни, вы стали мне нужны, и я, в силу того же благородного правила, немного покопался в вашем прошлом!
За стулом майора стояло ружье, и глаза Жильберта невольно устремились на грозное оружие. И, хотя этот взгляд был почти молниеносным, майор поймал его и, повернув свой стул, стал внимательно наблюдать за Жильбертом.
— Даже не думайте, мой превосходный друг, — сказал он благодушно. — Подождите немного, и вы сами увидите, что меня привел к вам наш общий интерес… Однако вернемся к Джозефу Бирду. Тому назад лет десять или одиннадцать вы были настоящим удальцом, но, к несчастью, вас хорошо знали в этих местах под именем Жиля-браконьера, вследствие чего вас вынудили силой уехать из Суссекса, дав предварительно познакомиться с ливисским острогом.
— За убитого зайца и пару фазанов, — заметил Жильберт, словно извиняясь.
— Нет, вовсе не за зайца и фазанов! В народе поговаривали, будто вы разрядили ружье в сторожа, который поймал вас с поличным! Все это, вероятно, чистая клевета, вымысел злых людей… После почти двухмесячного пребывания в Ливисе Жильберт внезапно исчез, и владельцы окрестных поместий поздравили друг друга с этим событием. До сих пор все шло самым восхитительным образом! Но вернемся к Джозефу Бирду!
— Я не могу взять в толк, о ком вы говорите, — злобно сказал Жильберт, вновь бросив взгляд на оружие, стоявшее справа от майора.
— Как вас интересует это ружье, мой друг!.. Посвятите мне хоть пять минут вашего внимания, и вы убедитесь в безосновательности ваших подозрений. В окрестностях Севеноака, что в графстве Кент, есть превосходные леса, один из которых сделался пристанищем браконьера. Осенью 1835 года дичь начала исчезать в этом лесу с невероятной быстротой, что возбудило справедливое негодование владельца и его сторожей. Один из последних, человек смелый и предприимчивый, шести футов роста, сказал своему господину, что надеется поймать виновника. «Я его знаю, — добавил он. — Это трусливая собака по имени Джозеф Бирд. Видели, как он продает дичь в Севеноаке. Я простил бы ему, если б он охотился, как все остальные: тогда можно было бы скорее изловить его, но он незаметно подкрадывается, хватает дичь из-под самого вашего носа — и ускользает. Но я слежу за ним и заставлю его заплатить за все наши убытки!»