В тот день стало известно, кто убил Фадиму. Ее отец. Его имя полностью напечатали в газетах, из чего читатели могли сделать вывод, что у жертвы была та же фамилия. Но, несмотря на то что теперь мы знали фамилию убитой девушки, газеты продолжали называть ее Фадимой. Только в некоторых материалах, где речь шла об убийце или судебном процессе, фигурировала фамилия жертвы. Ее звали Фадима Сахиндал. А ее сестру по несчастью – Нурдель. Мелисса Нурдель.
Имя человека имеет огромное значение. Это часть его личности. Реакция общества на смерть Фадимы Сахиндал понятна. Никто не мог остаться равнодушным после такого. Ведь она могла быть подругой или родственницей любого из шведов, и таким образом ее смерть оплакивал весь шведский народ. Но называть ее только по имени – значит проявлять неуважение. Кажется, что речь идет о ребенке или о домашнем животном, беспомощном и несознательном. У собак не бывает фамилии – только клички. У людей два имени. Из комбинации имени и фамилии и состоит индивидуальность человека.
Здесь стоит отметить еще одну особенность криминальной журналистики: обычно они всегда дают имя и фамилию жертвы. Нам известно об убийстве Бьёрна Сёдерберга в Сэтре, Герарда Гбейо в Клиппан, Петера Карлссона в Вэстеросе и так далее. И ни одному редактору не придет в голову поставить заголовок «Убийство Бьёрна», когда речь идет о Бьёрне Сёдерберге. Но в случае с женщинами фамилии используют крайне редко. Мы читаем о Хелен в Хёре, Натали в Сундсвале, Мелиссе в Экерсберге и так далее. Тому же, кто захочет узнать имя Мелиссы, долго придется рыться в Интернете. Статус человека определяет рамки вольности при обращении с его именем.
Улоф Пальме был другом всего шведского народа, но ни одна газета не отважилась написать на первой полосе «Убийство Улофа». Если его кто и называл по имени, то только близкие люди. Например, бывший министр иностранных дел Стен Андерссон.
Видимо, это уже вошло в привычку у шведских журналистов. Если бы Фадима была мужчиной, никто бы не называл ее только по имени. Но Фадима не ребенок и не собака. Она была взрослым человеком. Студенткой. Училась на экономиста. Состояла в партии социал-демократов. Не замужем. Ей было двадцать шесть лет. Ее семья родом из Курдистана, но выросла Фадима в Швеции. И она была женщиной. За это ее и убили.
Убийство Фадимы вызвало жаркие дебаты в шведском обществе. Оно возмутило общественность: по-другому и быть не могло. Поскольку убийство – это дело прошлых лет, национальные газеты о нем уже забыли, и если оно и всплывает в прессе, то только в мелких журналах. Крупные же газеты вспоминают о нем только в связи с убийством какой-нибудь другой курдской девушки. Можно сказать, что ситуация в обществе не изменилась после убийства Фадимы и не было принято никаких конкретных политических решений, чтобы изменить ее. Вот почему имя Фадимы не фигурировало в предвыборных дебатах, хотя у партий имелись все возможности сообщить избирателям, как они собираются помочь женщинам – жертвам домашнего насилия. Вместо этого они ожесточенно спорили о том, нужно ли иммигрантам сдавать тест на знание шведского языка для получения гражданства. Цинично? Наверное.