Марко подошел к столу и, опершись на него руками, посмотрел на графа.
— Чезаре, — сказал он бесстрастно, — если девицы не уедут, для них все плохо закончится! Но тебе-то что до того? Одной женщиной больше, одной меньше! Мы слишком близки к цели, чтобы все бросить. Если они погибнут, ты же не будешь убит горем?!
Лицо Чезаре побледнело.
— Нет, Марко, я не могу на это согласиться!
— Боже мой, почему? Ей-богу, Чезаре, почему? Это совсем на тебя не похоже! Я же знаю, что с некоторыми женщинами ты обходился так дурно, что они хотели умереть, когда ты их бросал! С женщинами, которые были ради тебя готовы на все! Но ты устаешь от них и выбрасываешь, как надоевших кукол! Скажешь, я не прав?
— Все так! — Чезаре пожал широкими плечами. — Я свинья и не отрицаю этого.
Он отвернулся, подошел к окну и посмотрел на разноцветные тенты кафе, пестревшие внизу на оживленной улице. Он чувствовал, как тошнота подступает к горлу. Все, что говорил Марко, было правдой — слишком часто он заводил любовные интрижки. Но справедливости ради надо отметить, что большинство женщин, с которыми у него была физическая близость, не требовали и не ожидали ничего большего. Его положение в обществе, титул, недавнее богатство и колоссальное обаяние давали ему благоприятную возможность вести такую насыщенную жизнь, ведь он был только человек. Но он никогда не увлекался юными девушками. Для него более привлекательными всегда были женщины постарше, к тому же они имели опыт в таких делах. И вот теперь, на этом этапе своей жизни, он вдруг обнаружил, что ему невероятно трудно избавиться от воспоминаний о нежном юном податливом теле, пробудившем в нем такое волнение, которое, как думал граф, он никогда больше не сможет испытать.
Он помнил все, что касалось Эммы: зелень ее глаз, густоту мягких, шелковистых волос цвета спелой пшеницы, стройный изгиб ее юного тела и чувственные, прекрасно очерченные губы. Он презирал себя за эти мысли, но это мало помогало. Воспоминания оставались, мешая ему спать, а сознание того, что она совсем рядом, всего в нескольких ярдах от него, будоражило его чувства. Он дал себе слово никогда больше не прикасаться к Эмме, постоянно твердил, что не имеет значения, какой женственной она кажется, ведь она еще ребенок, но ему хотелось видеть ее вновь и вновь, говорить с ней, наблюдая, как ее бледные щеки покрываются очаровательным теплым румянцем. Нет, он не может позволить Марко подвергнуть ее жизнь опасности, как бы ни были важны их дела.
Чезаре повернулся к хозяину кабинета и привалился спиной к оконной раме.