Подводя летом 37 года, когда вновь решается ее судьба, итоги прежней жизни, она не может не гордиться своей прозорливостью, своим политическим чутьем, своим умением ловить благоприятный ветер в паруса Египта, который не потерпел ущерба после смерти Помпея, после убийства Цезаря, после падения Брута. Клеопатра правит как самодержица. Но при этом ей необходимо опереться на реальную силу.
Пока что успехи покупаются не слишком дорогой ценой. Ценой одиночества. Сколько времени она провела с Цезарем? Немногим более года? Позже несколько месяцев с Антонием. Остальное окутано мраком. Впрочем, похоже, Клеопатра, вопреки легенде, не была женщиной любвеобильной. Если видеть в ней политика, то ее символическая верность Цезарю, ее желание быть в глазах стороннего наблюдателя верной Антонию свидетельствуют, что она не желала рисковать приобретенным. И не ради славы, не во имя добродетели, а потому — и вся ее жизнь подтверждает это, — что мысль о политической выгоде, а не стремление к наслаждению или уязвленное самолюбие владели ею. А уж самолюбие страдало, конечно, не раз. Если измерять неделями срок, посвященный ей Цезарем, то этих недель он подарил ей, конечно, больше, чем какой-либо другой женщине, но если учесть, что ей было двадцать, а ему пятьдесят, то подарок не такой уж лестный. Что же до брака Антония с Октавией, то Клеопатре пришлось проглотить горшую обиду, чем та, какую ей нанес Цезарь: мало того, что он женится на Октавии, Антоний еще переходит от любовницы к любовнице, а ведь она уже учредила для него «Союз неподражаемых» в Александрии. Если мы признаем обольщение одним из дипломатических маневров Клеопатры, то придем к выводу, что успех покупался немалой ценой.
Ей тридцать два. Возраст, когда, даже не будучи царицей, женщине пора остановиться на достигнутом, собрать воедино приобретенное, возраст, когда пускаться в авантюры рискованно. В особенности, если удача сама идет в руки. Раскусившая в свое время Цезаря, Клеопатра читала в Антонии, как в открытой книге. Она понимала, что, торопясь в парфянский поход и предоставив Октавиану увязнуть в трясине второстепенных дел, он стремится разделаться таким образом с соперником. Позже он уже, однако, вынужден считаться с Октавианом. Затем новый поворот событий: он отсылает Октавию в Рим и устремляется в Сирию. А это значит, что для похода ему понадобятся деньги, много денег.
Теперь у Клеопатры не те трудности, что в 41 году. Превратности гражданской войны канули в прошлое. Да и дети… Клеопатре достаточно взглянуть на детей, чтобы понять, какие козыри у нее в руках. Цезарион, которого можно противопоставить Октавиану как наследника Цезаря, Клеопатра-Луна и Александр-Солнце, чье существование само по себе скрепляет ее союз с Антонием. Еще парфянский поход. Успехи Вентидия Басса не ослепили царицу. Она лучше знает парфян, чем все римляне вместе взятые, и понимает разницу между победой над их войском вдали от исконных рубежей и успехами в глубине страны, где-нибудь между Тигром и Евфратом. Но если придет вдруг день, когда Парфия будет побеждена, чем станет тогда Египет, если не заурядной римской провинцией? Существование Парфии превращает Египет во врата, ведущие в неведомый мир, и Египет, чтоб не потерять своего значения в римском Средиземноморье, должен остаться этими вратами.