Такое половинчатое решение полностью устраивало Клеопатру. Ей нужна была не вражда между Октавианом и Антонием, а своего рода противостояние, она не желала поражения своему мужу в Парфии, но одновременно опасалась, как бы он там не одержал решительную победу. Помимо всего прочего, и она и Антоний были приятно поражены посланием царя Мидии, вассала Фраата, который ополчался на своего сюзерена. Мидийский царь предлагал Антонию вернуться с войском на Восток и завоевать сообща Парфию. Плутарх сообщает: «Новые и самые радужные надежды открывались Антонию. Если в прошлый раз, чтобы одолеть парфян, ему недостало, по-видимому, лишь одного — многочисленной конницы, вооруженной луками и стрелами, то теперь она была в его распоряжении, и вдобавок без всяких Просьб с его стороны, напротив, он еще оказывал услугу другому…»[46]. Антоний решает немедленно вести войска в Армению. Клеопатра следует за ним в Сирию. Здесь им становится известно, что Секст Помпей, о судьбе которого Антоний заранее не распорядился, был взят в плен и предан смерти. Выходило, что Октавиан никак не может считать себя полководцем, он не одержал ни одной значительной победы, в то время как Антоний, казалось, может вот-вот сделаться повелителем Парфии. Но действительность разрушила его надежды. Армия, как убедился Антоний, в материальном, а главное, в моральном отношении не готова к походу. Дружеские чувства армянского царя оставались под сомнением, к тому же картина отступления из Парфии, особенно перехода через горы, была еще слишком жива в памяти солдат. Да и на чисто дипломатические приготовления, на согласование действий с индийским и армянским царями требовалось еще какое-то время. Кроме того, надо было дождаться подкреплений из Италии, прислать которые повелел Антоний. И он переносит кампанию на будущую весну.
Таким образом, дела Октавиана стали поправляться. До сих пор все складывалось так, что Антоний и Клеопатра были хозяевами на Востоке, в то время как у погрязшего в римских делах Октавиана не было сил вмешиваться в их предприятия. Теперь Октавиан становится их помощником: он присылает Антонию из Италии две тысячи отборных конников, цвет римского войска. Одновременно он отправляет деньги, продовольствие, делает все необходимое, чтобы поднять дух армии и доказать, что Рим не забывает о своих солдатах. Более того, не кто иной, как Октавия, везет его дары в Египет.
Клеопатра от удивления бурно реагировала на предполагаемое появление Октавии. Плутарх уверяет, что она ломала комедию. Царица постоянно плакала, похудела. В это время она удвоила свое внимание к Антонию. Впрочем, если учесть, сколь высока была ставка в игре, то в искренность Клеопатры можно поверить. Ей надлежит во что бы то ни стало воспрепятствовать сближению Антония и Октавии. И она использует свое женское оружие, может, делает это слишком демонстративно, с дурным вкусом, но не скажешь, что глупо. Но проигрыш слишком опасен, и направленный Октавианом под видом дружественной помощи удар так хорошо рассчитан, что страх Клеопатры не лишен оснований. Вероятно, в интересах Антония было бы примириться с Октавией и использовать те возможности, какие давал ему союз с Октавианом. Можно пуститься в предположения, «что было бы, если бы…», и представить себе иной вариант событий. Но с точки зрения Клеопатры уход Антония из сферы влияния означал бы полную катастрофу. Ситуация для нее была иной, чем зимой 40 года после встречи в Тарсе. Ее подданные тогда считали, что она забавлялась с Антонием, рожая ему близнецов, как некогда забавлялась с Цезарем. У Антония, Так же, впрочем, как у Цезаря, была жена римлянка, И он заменил ее Клеопатрой, когда та умерла, так что ничего особенного в этом не усматривали. Но сейчас, когда Антоний женился на Клеопатре, бросил ради нее Октавию, его возвращение к прежней жене означало бы охлаждение к царице-египтянке. Приключения в Иудее были слишком памятны Клеопатре, чтобы усомниться в опасности: с исчезновением Антония заговоры будут зреть один за другим. Ирод и прочие враги воспользуются ситуацией, чтобы разделаться с нею, возникнут тысячи угроз, Египет станет предметом чужих вожделений, Цезарион и остальные ее дети обречены на гибель. Тем боже что Октавиан не остановится на полпути. Он не удовлетворится видимостью примирения между Антонием и Октавией, он добьется того, что Антоний окончательно порвет с Египтом.