— Сначала предположили, что у него желудочное заболевание, — продолжал Пьер. — Но состояние так быстро ухудшалось, что родные испугались и послали за доктором…
Ах, эти глаза, глаза Прада! В них отражалось такое отчаяние, такая сильная, трогательная любовь к отцу, что аббат находил все новые доводы, не позволявшие ему открыть правду. Нет, нет! Он не нанесет удара неповинному старику, он ничего не обещал, — если он исполнит предсмертную волю Бенедетты, то лишь отягчит преступлением ее светлую память. За эти минуты смертельной тревоги Прада пережил целую жизнь, полную такой неизъяснимой муки, что уже частью понес заслуженное наказание.
— Затем, когда привели врача, он определил у больного злокачественную лихорадку, — продолжал Пьер. — Диагноз не вызывал никаких сомнений… Нынче утром я присутствовал на погребении, все было очень торжественно и трогательно.
Орландо больше не настаивал. Он лишь сказал, покачав головой, что скорбел все утро, думая об этих похоронах. А когда он отвернулся к столу и все еще дрожащими руками стал приводить в порядок газеты, Прада, весь в холодном поту, пошатнулся и, ухватившись за спинку стула, чтобы не упасть, снова пристально посмотрел Пьеру в глаза, но теперь взор его был мягок и полон горячей признательности.
— Сегодня вечером я уезжаю, — повторил Пьер, желая кончить разговор, ибо чувствовал себя совсем разбитым. — Я должен проститься с вами… Не дадите ли вы мне какого-нибудь поручения в Париж?
— Нет, нет, никакого, — ответил Орландо. Но тут же спохватился, о чем-то вспомнив. — А впрочем, да! У меня есть одна просьба… Помните книгу моего старого боевого товарища Теофиля Морена, одного из «Тысячи» Гарибальди — учебник для подготовки к экзаменам на бакалавра, который он хотел перевести на итальянский язык и напечатать у нас? Я очень рад, мне дали обещание, что ее примут для наших школ, если автор сделает кое-какие поправки… Луиджи, дайка мне книгу, она лежит вон там, на полке.
Взяв книгу из рук сына, Орландо показал Пьеру пометки, которые он сделал карандашом на полях, и объяснил, какие изменения следует внести автору в план учебника.
— Будьте так добры, отнесите сами этот экземпляр Морену, его адрес вы найдете на обороте обложки. Вы избавите меня от необходимости писать письмо и за десять минут объясните ему все яснее и подробнее, чем я это сделал бы на десяти страницах… И обнимите Морена за меня, скажите, что я люблю его по-прежнему, о да, всем сердцем, как в ту пору, когда у меня были здоровые ноги и мы с ним дрались, как черти, под градом пуль!