Пьер и вправду не подумал о том, чтобы прибегнуть к помощи посла, в наивной уверенности, что перед священником, которому предъявлено обвинение, все двери распахнутся сами собой. Предложение Нарцисса привело его в восторг, и он благодарил молодого человека так горячо, словно аудиенция была уже получена.
— И потом, — продолжал Нарцисс, — если встретятся затруднения, не забывайте, что у меня в Ватикане родня. Я не говорю о моем дяде-кардинале, к нему обращаться бесполезно, он не выходит из стен своего кабинета в конгрегации Пропаганды веры и никогда ни за кого не хлопочет. Но мой двоюродный брат, монсеньер Гамба дель Цоппо, — человек обязательный, и по своему положению он близок к папе. Если понадобится, я сведу вас с ним, он наверняка найдет способ устроить вам свидание, правда, он очень осторожен, порой боится себя скомпрометировать… Итак, решено, полностью положитесь на меня.
— Ах, дорогой господин Абер! — с облегчением воскликнул осчастливленный Пьер. — От всей души принимаю ваше предложение, вы даже не знаете, какой целительный бальзам мне поднесли, ведь со времени приезда все меня обескураживают, вы первый вдохнули в меня немного сил, вы себя ведете, как истинный француз.
Понизив голос, священник рассказал о свидании с Бокканера, которое убедило его в том, что кардинал ничем ему не поможет, упомянул о досадных вестях, сообщенных кардиналом Сангвинетти, о соперничестве между обоими сановниками церкви, которое Пьер ощутил и сам. Нарцисс слушал его с улыбкой, а потом, в свою очередь, начал пересказывать ему разные сплетни и закулисные слушки. Это соперничество, раздоры, уже заранее возникшие из-за папской тиары, которой яростно добивались оба кардинала, давно будоражили близкие к Ватикану круги. Подоплека этой борьбы оказалась неимоверно сложной, не было человека, который мог бы точно сказать, кто душа этих происков. Знали, что Бокканера — сама непримиримость, что он представляет католицизм в его чистом виде, католицизм, отвергающий какие бы то ни было компромиссы с современностью, неколебимо ожидающий торжества господня над сатаною, возвращения Папской области святейшему отцу, раскаяния Италии, которая должна искупить свое кощунство; противник кардинала, очень гибкий, дипломатичный Сангвинетти слыл, напротив, человеком, лелеющим самые неожиданные и смелые планы, планы создания некоего республиканского союза небольших старинных итальянских государств под верховным протекторатом папы. Словом, то была борьба противоположных друг другу воззрений; сторонники одного видели спасение церкви в безусловном уважении к древней традиции, сторонники другого предвещали ей неминуемую гибель, если она не пойдет в ногу с грядущим веком. Но перипетии этой борьбы были окутаны таким мраком, что в конце концов сложилось мнение: если папе Льву XIII суждено прожить еще несколько лет, его преемником не станет наверняка ни Бокканера, ни Сангвинетти.