— Ты принес нам удачу, хевдинг, — с этими словами предводитель захватчиков обратился к своему спутнику. Единственному из всех, кто не был облачен в доспех. — Боги благоволят нам и пристало почтить их достойной жертвой.
— Что ж, делай как знаешь, Снорри, — тот, кого назвали хевдингом, повернулся и стал пристально рассматривать пленников. От взгляда его прищуренных глаз веяло смертельной угрозой. Встретившись с ним глазами, Адун чуть не заорал от нестерпимого ужаса.
— Все это жирные слизняки, недостойные называться мужчинами. Ньёрд[6], владыка вод, обидится, если получит в жертву кого-нибудь из них. И тогда нашему Ермунганду[7] не будет удачи. Хотя, — тут он повернулся в сторону лодей — один храбрец, достойный вступить в его дружину есть.
— Эй, Хагни и Руальд, помогите мне, — с этими словами он подошел к тяжело раненому кормщику. — Он заслужил место в морской дружине, и мы должны достойно его проводить на встречу с новым владыкой.
Наклонившись, он вложил в руку кормщика, уже уложенного в маленькую лодку, меч, а на грудь щит. Затем двумя взмахами топора прорубил дно лодки. Несколько воинов, поднатужась и войдя в воду, вытолкнули лодочку на стрежень и она, медленно погружаясь, поплыла по течению.
— Немало мужей погружали
Ратных ужей кольчуги
В крытые острым железом
Домы просторные крови
Ньёрд, вечный вод владыка,
Прими же сей наш подарок
И даруй Ёрмунганду
Спустя какое-то время Снорри и тот, кого он называл хевдингом, подошли к оттащенным в сторону Адуну с Клеком.
— Мы заплатим выкуп, какой скажешь, только отпусти, — молва о жестокости нурманнов сбивала с мысли и застилала взор кровавым туманом. Оба были готовы на все, только чтобы избежать ужасной смерти.
— Вы заплатите выкуп, примете знак нашего ярла и дадите ему клятву верности, — не успел Снорри произнести эти слова, как оба купца яростно закивали в знак согласия.
— Нет, Снорри, сейчас они готовы дать любые обещания и поклясться чем угодно, но предадут, как только окажутся в безопасности далеко отсюда. Есть только одна цепь, на которой их можно держать — все они должны быть повязаны кровью. Ну-ка, поставь их всех друг напротив друга.
— Отсюда уплывет только один. Тот, кто своей рукой убьет другого, и с вашими корабельщиками будет также.
Помертвевшие от ужаса купцы смогли только помотать головами. Адун до сих пор просыпался с криком от этой картины: холодные «змеиные» глаза хевдинга, его рука, протягивающая Клеку нож, и черный провал в памяти. Очнулся он уже в лодье среди своих, бледных как мел, корабельщиков. И еще нещадно болела грудь. Скосив глаза вниз, он с ужасом увидел выжженного журавля, нацелившегося клювом прямо в сердце. А когда ему с дрожью в голосе рассказали о «кровавом орле», сотворенном с одним из тех, кто отказался ввергнуть нож в братию свою, то его вывернуло прямо за борт.