Вот наконец наступает время «Ч». Полк должен выйти из гарнизона в полном составе, а на учения пойдет только второй батальон под прикрытием зенитной батареи. Старые танки зимой заводились плохо. Те, которые завелись, дергали с помощью троса те, которые не могли завестись самостоятельно. В зенитном взводе заводились две установки, а две другие надо было дернуть. Ажиотаж стоял жуткий, так как полк, согласно нормативам, должен выйти в течение тридцати минут. Те, которые завелись, помогали тем, которые не завелись, мешая друг другу. Порядок выхода колонны был безнадежно нарушен, и пристроиться к своему подразделению оказалось не так просто. Шум двигателей, гам и мат. В зенитном взводе две установки заводились, а две, как и положено по статистике, нет. Комбат, как сегодня сказали бы, «зажигал» на бронетранспортере и, высунувшись из люка, матерился на чем свет стоит, несмотря на свою неподходящую для капитана Советской Армии фамилию. Полк сформировал более или менее организованную колонну только к обеду.
Второй батальон с зенитным взводом двинулись на железнодорожную станцию на погрузку, а для остальных боевая тревога на этом закончилась. Вторым батальоном командовал подполковник Парамонов. Это был довольно пожилой, успевший повоевать в Великую Отечественную войну (контуженный на ней) мужик. Военную карьеру он не сделал, так как был прямой и резкий служака. Таких не продвигают по службе, но в случае необходимости вся надежда на них. Батальон Парамонова был лучшим, поэтому на учениях он отдувался за всех.
Погрузка танков на платформы – не такое простое занятие. Танки заползают с конца состава по двум наспех сколоченным направляющим (немцы, наверное, использовали для этой цели специальный пандус) и продвигаются к голове состава. На платформе их закрепляют. Удивительно, но никто не свалился. Одна зенитная установка заглохла на «пандусе», и ее долго заводили, но все обошлось. Парамонов был везде, и везде был слышен его раздраженный командирский голос. Наконец погрузка закончена, и Парамонов, построив отбывающих на учения перед составом, произнес короткую, но зажигательную речь. Во время этой речи его голос постепенно твердел и повышался, и кроме того он для убедительности размахивал здоровенным дрыном. Закончил он криком: «Мне поручили доставить вас в район учений, и я вас доставлю, трам-тарарам-бам вашу мать» и, повернувшись к вагону, швырнул в него дрын, чуть не проломив деревянную обшивку. Если бы за составом залегли немцы, то батальон после этой речи был бы готов к рукопашной атаке.