С начала 1945 года Красная Армия неудержимо продвигалась к Берлину, и супруги Геббельс вынуждены были уразуметь, что предстоящий конец господства Гитлера повлечет за собой расплату для всех соучастников преступлений.
В длинных, наполненных слезами беседах Магда и Йозеф Геббельс приходят к решению следовать за своим идолом Гитлером, окопавшимся в бункере под рейхсканцелярией. Фюрер с упорством безумца продолжал фантазировать о переломе в войне в пользу своей армии. Министр пропаганды Адольфа Гитлера вместе со своей женой были реалистичнее. Они уже давно решили не ждать расплаты, а покончить с жизнью. И своих собственных детей не хотели они пощадить.
«Наша величественная идея гибнет. Мир, который будет существовать после фюрера и национал-социализма, не стоит того, чтобы в нем жить. Поэтому я беру с собой своих детей», – пишет Магда Геббельс из бункера в конце апреля 1945 года сыну от первого брака Гарольду Квандту.
И Ева Браун решает ожидать конца рейха рядом с любовником. Преступления Гитлера не заставили ее от него отвернуться, напротив, годы войны сблизили их теснее. Других женщин рядом с фюрером теперь уже не было. Состояние его здоровья заметно ухудшилось, бросалось в глаза, что он дрожит. Ева Браун старалась в меру своих сил заботиться о любовнике. О подробностях творимых им ужасов она и знать не хотела.
Генриетта фон Ширах виделась с Евой Браун в последний раз в 1943 году: «Это уже давно была не та Ева, с которой мы так часто ходили плавать. Она велела принести себе коньяк, ее собака подбежала к слуге, одетому в униформу и высокие сапоги. Ева привычным жестом опрокидывает в себя коньяк, это лишает страха, говорит она, тогда не очень уж задумываешься обо всем. И когда кончают жизнь самоубийством, тоже надо перед этим что-то выпить, все покажется тогда окутанным веселым туманом…»
Бывшие соперницы Магда Геббельс и Ева Браун встретились в последний раз в бункере Гитлера для того, чтобы присутствовать при кончине рейха. В то время, как Магда заметно сломлена, Ева ведет себя почти по-детски. Альберт Шпеер описывает атмосферу бункера в своих воспоминаниях: «Где-то около полуночи Ева Браун через слугу-эсэсовца попросила меня зайти к ней в ее маленькое помещение в бункере, которое одновременно служило ей и жилой комнатой, и спальней… Мы могли спокойно побеседовать, так как Гитлер уединился. В сущности, она была единственной из обреченных здесь на смерть, кто проявлял достойное удивления спокойствие. Что касается всех остальных, то Геббельс вел себя экзальтированно-героически, Борман думал о спасении, Гитлер выглядел потухшим, а Магда Геббельс сломленной. На этом фоне Ева Браун являла собой хладнокровие и даже некоторую веселость: «А как насчет бутылки шампанского на прощание? И немного конфет».