Так как Аркадий Сигизмундович должен был уладить оставшиеся дела, было решено, что бабушка и мама отправятся первыми, а он приедет позднее. Воспользовавшись этим, Россельс тайком поехал провожать их в Одессу, откуда тогда уходили пароходы в Палестину. Владимир Львович и бабушка думали, что расстаются навсегда. Мама была еще маленькой, но даже она понимала, что происходит что-то трагическое. Как она вспоминала позднее, бабушка была просто черной от горя, да и Владимир Львович выглядел, видимо, не лучше.
Приехав в Палестину, бабушка поняла, что выдержать разлуку она не сможет, и решила вернуться в Москву. Таким образом, через три месяца после отъезда, как все считали, навсегда, бабушка с мамой, а вслед за ними и дедушка Аркадий отправились обратно. Это было в начале 1934 года, незадолго до убийства Кирова и последовавших массовых арестов. И хотя никто из них, безусловно, не ждал от Сталина ничего хорошего, они едва ли представляли себе масштабы грядущего террора.
Мама не сразу поняла, что отношения между родителями изменились. Догадываться об этом она стала после следующего эпизода. Однажды, возвращаясь из школы, мама увидела Россельса у цветочного магазина. Он покупал роскошный букет мимозы и маму не заметил. Вечером она увидела этот букет дома у бабушки на столе: ошибки быть не могло, уж слишком запоминающимися были цветы. После этого она стала что-то подозревать.
Окончательно семья распалась в 1941 году, когда бабушка с мамой уехали в эвакуацию в город Кыштым на Южном Урале. Аркадий Сигизмундович заколотил окна в квартире фанерой, чтобы при бомбежках не разбились стекла, и остался в Москве.
Когда началась война, Владимир Львович, несмотря на свои 54 года, хотел пойти в ополчение, но тяжело сломал ногу. Вместе с женой он эвакуировался в город Киров. Через год жена Владимира Львовича умерла, и они с бабушкой смогли соединиться.
Но судьба послала им новое испытание. После войны бабушка тяжело заболела, у нее обнаружили раковую опухоль. Ее оперировал знаменитый хирург Юдин. Как рассказывала мама, во время операции Владимир Львович и Аркадий Сигизмундович сидели рядом в приемном покое, объединенные страхом за бабушкину жизнь.
Операция прошла благополучно, бабушка выздоровела. Но Аркадий Сигизмундович вскоре заболел и очень быстро умер. За дедушку мне остался Владимир Львович, которого я называл дедом Володей.
Сколько я себя помню, Россельс относился ко мне как к родному внуку. Он всегда радовался, когда я приходил к ним в гости, а, бывало, и жил у них по нескольку дней. В детстве мне особенно нравилось, что он беседовал со мной как со взрослым, хотя и ласково называл «пузырьком» (лет до восьми я был довольно пухлым). Правда, дед Володя всегда следил, чтобы его «настоящей» внучке Тане, моей ровеснице, доставалось столько же внимания, сколько и мне, хотел нас подружить и вместе водил в кукольный театр и цирк.