Та же цель достигалась и с помощью двух толстых болтов с одинаковой резьбой и подходящей гайки потолще. Гайку наживляли на один из болтов, в образовавшуюся лунку наталкивали как можно больше серы от спичек и крепко завинчивали второй болт. Эту конструкцию можно было швырнуть вверх или в стенку. Грохот был что надо, а к тому же один из болтов часто срывался с резьбы и летел в непредсказуемом направлении.
Иногда мы делали «ракеты» из толстой алюминиевой фольги, которой закрывали бутылки с молоком или кефиром. Сначала надо было сделать из фольги трубочку, потом закрыть один конец и крепко набить смесью серы от спичек и марганцовки. После поджога «ракета» довольно далеко улетала по спиральной траектории, оставляя дымный след и чудесный запах удавшегося эксперимента. Опасность этой забавы состояла в том, что «ракета» иногда просто взрывалась на старте.
Все эти затеи требовали хоть какой-то элементарной смекалки. Бывали и худшие проделки, единственный смысл которых состоял в том, чтобы просто побезобразничать. Например, мы звонили во все квартиры подряд, сбегая вниз по лестницам первых попавшихся подъездов. Самым любимым (и наиболее гнусным) развлечением было швыряние снега и льда в открытые форточки жильцов первых этажей; до сих пор мне стыдно об этом вспоминать.
После четвертого класса я перешел во французскую школу, а Богачев остался в прежней. Мы продолжали видеться, хотя и не столь регулярно. Саша иногда заходил за мной после уроков, и мы играли в футбол с ребятами из моего нового класса. С некоторыми из них Саша подружился, выбрав почему-то самых шпанистых. Мы же с Богачевым стали расходиться – и у него, и у меня образовались другие компании. Мы больше не перезванивались, да и на улице встречались все реже. Но я всегда вспоминал Богачева с очень теплым чувством. Хочется думать, что и он меня тоже.
Конечно, не все мои детские дружбы возникали в школе. Несколько моих ближайших товарищей были детьми друзей родителей, через которых мы и познакомились. Именно так я встретился с Володей Гуревичем, хотя произошло это не в Москве, где мы оба жили, а в Паланге, где мы одновременно оказались летом 1961 года. Я только что закончил второй класс, Володя – третий.
Тщедушный, полупрозрачный, несколько лопоухий Володя очень много знал, мне было с ним бесконечно интересно. Кроме того, у нас было немало общих увлечений. Мы оба собирали марки и активно ими обменивались – Володя собирал колонии, как это было модно среди наших сверстников, а я собирал западноевропейские страны и Израиль. Оба любили играть в шахматы и играли примерно на одном уровне, так что исход каждой партии не был предрешен заранее. Кроме того, мы оба много читали и обсуждали друг с другом прочитанное.