— А чем? Джефа-то мы не вырубим.
— Да хоть вторяками…
Эта идея согрела клочкедовское сердце, вены и торчилло:
— Давай!
Семарь-Здрахарь нагнулся и вытащил из-под стола картонную коробку, в которой перекатывалось пузырьков тридцать. Каждый с бодягой и петухом.
Отобрав себе половину, Семарь-Здрахарь вторую отодвинул к Клочкеду. И началась лихорадочная деятельность.
В пузырь с бодягой заливалась вода. Пузырь взбалтывался, и жидкость выбиралась через петуха. Самым сложным было отжимание старых метелок, которыми выбирали первак, а потом оставляли в пузырьке вместе с бодягой.
После часа напряженного труда все пальцы торчекозников были в коричневой окиси марганца, зато у каждого были желанные пять кубов вторяков.
Первым ширнулся Семарь-Здрахарь. После вмазки он почмокал губами и состроил недовольную мину:
— Не цепляет. Только децил приятственности.
Клочкеду в этот раз повезло меньше. Ширнувшись своими вторяками, он почувствовал дурноту. Несколько минут он сидел выпучив глаза и глотал воздух. Семарь-Здрахарь бегал кругами и спрашивал:
— Чего делать-то? Тебе не лучше?
Минут через десяток Клочкед отошел и порозовел.
— Не вторяки у тебя, а отрава! — Сказал Клочкед без надежды пристыдить Семаря-Здрахаря. Семарь-Здрахарь не пристыдился, но ответил:
— Кто ж знал-то?
— Ладно, — Махнул рукой Клочкед. — Давай еще подумаем. Где аптечка.
Перерыв все колеса и пузырьки, торчки нашли странные таблетки. На них красным по белому было написано «Теофедрин».
— Смотри-ка какие! — Радостно засмеялся их первооткрыватель, которым оказался Клочкед. — Вот состав. В нем эфедрин есть! И много!
Впрочем, при детальном разглядывании, выяснилось, что эфедрина в одной пачке ровно столько, сколько в пузырьке детского джефа.
— Забодяжим?!
— Забодяжим!
Они залили таблетки из двух упаковок водой, размешали. Получилась белая каша.
— Через бодяжную машину! — Догадался Семарь-Здрахарь.
В двадцатикубовую машину забили петуха и вылили в нее белую взвесь. Придавили поршнем. Из каши вытекла вся жидкость, но раствор получился не прозрачным, а сильно мутным, почти белесым.
— Как думаешь, можно такое бодяжить? — Разочарованно смотрел на получившуюся жидкость Клочкед.
— А чего там! Давай! Авось насмерть не кинемся! Там же отравы никакой нет…
Бодяжение мутной взвеси прошло на удивление быстро. Марганцовка тут же осела коричневыми хлопьями и показалась мулька. Она была непривычного красного цвета.
Набрав в баян пять кубов, Клочкед недоверчиво посмотрел жидкость на просвет:
— Чего-то стремно мне таким мазаться… Ну, да хуй с ним!
И Клочкед вогнал струну в веняк.