— Они кусаются!.. — Кричала Зоя Чумовоззз.
— Они мне клитор откусили! — Вторила Машина Коленика Ввеновна.
— Одеваемся по быстрому, и съебываем. — Предложил невозмутимый Семарь-Здрахарь. Сам он уже вытряхивал насекомых из чьих-то трусов и пытался определить, кто их владелец.
Визжа от каждого тараканьего прикосновения, бабы натягивали на себя одежки. Блим Кололей, успев облачиться первым, причем, не выпуская из плотно сжатых пальцев заветный пузырек, с боем прорывался на кухню за стрем-пакетом.
Все химикаты, посуду, трубки, шприцы и иголки приходилось сваливать вместе с копошащейся массой. После того, как все было собрано, стрем-пакет весил вдвое, а то и в трое тяжелее, чем обычно. Из него постоянно кто-то вываливался, сам пакет зловеще шевелился.
Входная дверь открылась сразу. Наркоманы, оставляя за собой след из тараканов, ринулись вниз по лестнице. Через несколько этажей все остановились.
— Никто не гонится? — Огляделся Семарь-Здрахарь.
— Никто… — Тогда, предлагаю повторить.
После такого приключения никто не был против приходнуться еще разок. Бабы встали на стреме, а Семарь-Здрахарь и Блим Кололей разложили необходимое на подоконнике. Отщелочили все, что оставалось и разделили по-братски.
Пока наркоманы двигали друг друга, из стрем-пакета выползали запоздавшие тараканы. Ширка в походно-полевых условиях прошла удачно, казнить никого не пришлось, Семарь-Здрахарь с первого раза попадал в вену и вмазанные располагались на ступеньках.
Машина Коленика Ввеновна рассматривала на приходе поверхность бетонных ступеней. Вдруг ее внимание привлекло что-то шевелящееся. Она подцепила это ногтем. По облупившемуся лаку кругами забегал малюсенький муравьишка.
— Смотрите, кто к нам пришел… — Начала Машина Коленика Ввеновна и услышала дробный топот. Когда она оглянулась, на лестнице никого не было, а муравей начал петь ей колыбельную.
Это крайне однообразная штука. Особенно для торчка.
О, романтически настроенный пубертатник, ты думаешь, что жизнь наркомана это вечный кайф? А ты, начитавшийся ментовских сводок и антинаркотических лживых статеек житель совка, для тебя наркоманское существование это сплошная цепь преступлений? А ты, торчок, чего сам-то ты думаешь о своей жизни?
— А хуй ли он вообще может думать? У него, наверняка, от уколов все мозги вытекли. — Скажет просвещенный раб стереотипов и попадет при этом хуем в небо.
Кому, как не торчку, думать о завтрашнем дне?
Спешащие к восьми на работу, вам, хотя и не платят месяцами, но вы уверены, что завтра вы будете иметь свои полкило еды, запивая его водкой или пивом, по вкусу. А наркоша? Он постоянно вынужден загадывать на будущее: будет он вмазан, достанет он торч, или будет валяться в койке, пропитывая простыни потом абстяги? Кайф или ломки? Вот его выбор.