«Тебя мне только не хватало». Илья метнулся обратно в малину, пробежал спиной к забору, вжался в угол и шагнул вбок. И оказался на спорной территории – отец и нелюдимая соседка уже несколько лет не могли определить, где проходит граница их владений. Посему до неприличия разросшуюся смородину никто не рубил, забор не поправлял, он держался на ветхих подпорках и норовил обвалиться. Отцова «жена» спустилась с крыльца и направилась к Хельме, в руках у женщины Илья заметил ошейник с заклепками. Понятное дело, сейчас «азиатку» посадят на привязь, псина обидится на весь белый свет и забьется в будку. Надо подождать минут десять, пока неповоротливая тетенька отловит в темноте «азиатку» и наденет на нее кандалы. Хельма ловко увернулась, отбежала к забору и толкнула его передними лапами. Деревянный щит основательно тряхнуло, на голову Илье свалился ворох снега.
– Уйди на фиг! – зашипел из-за забора Илья, но Хельма решила, что ее приглашают поиграть. Игра, по ее мнению, заключалась в устранении преграды, то есть забора, щит вздрогнул еще раз, Илья уперся в него обеими руками. Ели эта доска сейчас свалится – отца ждет скандал космического масштаба. Забор – все равно что контрольно-следовая полоса на госгранице, нарушитель, покусившийся на ее целостность, подлежит расстрелу на месте преступления.
– Уйди, скотина! – уже в голос рявкнул он, и Хельма неожиданно послушалась. Стало тихо, так, что слышался скрип снега под ногами отцовой «жены» – тетенька незаметно подбиралась к «азиатке», а та словно и слуха и чутья лишилась. Но не голоса, за щелястыми досками послышался тихий угрожающий рык, он окреп, перешел в злобное ворчание. Хельма разразилась жутким басовитым лаем и снова врезалась в забор. В лае пропал и голос женщины, и скрип снега, собака кидалась на хлипкую переборку и оглушительно лаяла. В доме отца зажглись все окна, Хельму звали уже на два голоса, отец не выбирал выражений, но обученная собака забыла, что такое подчиняться командам хозяина. Доски дрожали под напором откормленной мощной «азиатки», Илья держал их из последних сил.
На снег у его ног упало пятно света, он обернулся – позади слева крыльцо с покосившимся козырьком, за ним дверь, она медленно открывается, и на крыльцо выходит человек. И не дряхлая бабка-соседка, которую того и гляди ветром унесет, а высокий плотный мужик. Ничего себе, и как это ему удалось старушку уломать, в квартиранты напроситься? Чудеса, однако, она и соседям-то редко дверь открывала, а тут и в дом чужого впустила, и сама не показывается. Или он ее сразу того, чтоб под ногами не путалась… С них станется.