Его сердце билось все чаще и чаще, когда бледное от волнения лицо Дейзи придвигалось к его лицу, заслоняя полнеба. Их венчала ночь, и Гэтсби знал, стоит ему поцеловать ее, стоит ему опалить бренным дыханием потаенную мечту, как сразу же навсегда исчезнет чувство божественного полета и свободы. И он медлил, словно боялся спугнуть мгновение, прислушиваясь к самым чувствительным струнам своей души, камертонам Творца и хрустальным колокольчикам звезд. Он все‑таки поцеловал ее, и нежного прикосновения его губ было достаточно для того, чтобы вся она раскрылась навстречу ему, как цветок. Инкарнация свершилась.
Я не мог отделаться от ощущения, что уже слышал нечто подобное много лет назад, во всяком случае, в его чудовищно сентиментальном и даже слащаво — приторном повествовании был какой‑то смутно знакомый мне ритм, угадывались отголоски некогда произнесенных, но уже напрочь забытых слов. В миг озарения где‑то в глубине подсознания даже начал обрастать словесной плотью некий мысленный образ, и я открыл было рот, чтобы сформулировать прописную истину, но губы мои шевелились совершенно беззвучно, как у немого, и то, что я практически уже вспомнил, опять кануло в бездну памяти.
Как‑то субботним вечером, в тот самый момент, когда ажиотаж вокруг Гэтсби достиг наивысшего предела, праздничные огни в его саду не зажглись, и на этом закончилась загадочная карьера «друга Марса, Вакха и Венеры» — закончилась столь же таинственно, как и началась. Вначале я обратил внимание на то, что многочисленные авто, с бодрым фырканьем кружащие по серпантину его подъездной дороги, через считанные секунды возвращаются назад, неуверенно тычась бамперами, словно побитые псы. «Да здоров ли он, в самом‑то деле?» — подумал я, и отправился на его виллу. Незнакомый прислужник с совершенно бандитской физиономией не пустил меня даже на порог.
— Любезный, уж не болен ли часом мистер Гэтсби?
— Нет, — нагло ответствовал мне этот тип, а потом подумал немного и сквозь зубы добавил: — Сэр.
— Я его давно уже не видел, поэтому и встревожился. Передайте, что мистер Каррауэй заходил справиться о нем.
— Кто? Кто? — грубо переспросил он.
— Каррауэй!
— Каррауэй? Хорошо. Передам. И резко захлопнул дверь.
Моя финка рассказала, что неделю назад Гэтсби рассчитал всю челядь — от садовника до поваров, и взял полдюжины «новых людей», которые в Вест — Эгг не ходят, а заказывают все по телефону — в десять раз меньше, чем прежде. Со слов мальчишки — посыльного из бакалеи, кухня теперь выглядит как «свиное гнездо»; и вообще, у поселян сложилось такое мнение, что «новые люди» не имеют ничего общего с настоящей прислугой.