Я вышел с ними на веранду. На изумрудном зеркале оцепеневшего от жары пролива сверкал одинокой искоркой бродяга — парус, неуклонно державший курс на восток — в открытое море. Гэтсби проводил его коротким цепким взглядом и протянул руку в сторону бухты:
— Я живу как раз напротив вас.
— В самом деле.
Мы стояли и смотрели вдаль: прямо у наших ног простирались заросли розовых кустов, воздух дрожал над раскаленным газоном и поросшим сорняками берегом. Белокрылый парусник, казалось, пытался взлететь и раствориться в прохладных небесах за ослепительно голубой линией горизонта. Где‑то далеко, вдали от живописных фестонов иссушенного зноем побережья лежал Седой Океан, любовно пестовавший свои благословенные оазисы — острова.
— Вот это я понимаю, — Том кивнул головой в сторону парусника. — Я бы не отказался провести часок на палубе.
Ленч сервировали в прохладной, хорошо затененной и надежно защищенной от солнца полотняными маркизами столовой, мы сидели за столом и запивали нервное напускное веселье холодным элем.
— Господи, — взмолилась Дейзи, — да куда же себя деть сегодня‑то! И завтра и в ближайшие три десятка лет!..
— Не нуди! — строго сказала Джордан. — Жизнь начнется осенью, так что терпи до первых дождей!
— Но что же делать в эту жару!.. — чуть ли не со слезами на глазах не унималась Дейзи. — И все расплывается в этом липком мареве. Давайте поедем в город!
По крайней мере, она боролась с жарой, сопротивлялась ей, как могла, отказывалась мириться с собственным бессилием.
— Мне доводилось слышать, что из конюшни можно сделать гараж, — доверительно рассказывал Том, повернувшись к Гэтсби. — Но я первый в этих краях, кто переоборудовал гараж в конюшню.
— Кто хочет ехать в город? — настойчиво спрашивала Дейзи. Гэтсби внимательно посмотрел на нее. — Ах! — вскричала Дейзи. — Вы выглядите так… так свежо…
Их взгляды пересеклись, и они замерли, не спуская друг с друга глаз. Словно остались одни во всем мире. Потом Дейзи с видимым усилием отвела свой взгляд.
— Вы всегда выглядите так свежо! — повторила она. Это было признание в любви, но самое главное, что это поняли все — и Том Бьюкенен в том числе. У него отвисла челюсть, и на какой‑то миг он совершенно растерялся, переводя недоуменный взгляд с Дейзи на Гэтсби и опять на Дейзи, словно только что узнал в ней старую, но давно позабытую знакомую.
— Вы напоминаете мне джентльмена с рекламного плаката, — невинно продолжала она. — Знаете, везде висят такие рекламные плакаты…
— Хорошо, — энергично вмешался Том, — в город, значит, в город. Я готов. Тогда собирайтесь и поехали.