— Какую?
— Как-нибудь расскажу… Вот и мой трамвай.
— Подождите. Пойдемте пешком. Я вас провожу.
— Спасибо. Я тороплюсь. И потом дождь. Говорят, он радиоактивный. А мне надо долго жить. Давайте портфель. До свиданья.
Виктория Яковлевна легко поднялась в вагон, протиснулась к стеклу и, отыскав меня, прощально подняла руку.
До блеска вымытый вагон с грохотом умчался своей дорогой. Я пошел своей.
В акациях шумел дождь, и мало кто догадывался, что там, наверху, за плотными облаками, вовсю сверкало солнце.
Я был уверен, что Тина Савельевна пожалуется директору на класс. Но она и сегодня провела урок как ни в чем не бывало. Я хотел ей сказать: «Вы воспитали тем самым безответственность», но смолчал. Вообще я весь день молчал. И урок давал в своем классе, как в чужом, даже больше того — официально и холодно. Для этого мне не пришлось притворяться. Обида все еще не таяла. Ребята тоже были сдержаннее обычного. Казалось, они гадали: приду я на летучку или нет.
Я пришел. Как обычно, встал у окна. Медленно, словно с тяжелой ношей за плечами, подошел к столу Кобзарь и привычными словами начал свой доклад:
— Сегодня в классе никаких ЧП не было…
— А вчера? — перебил я.
Сашка не отвечал. Он закрыл «журнал дежурного» и бросил его на стол, нервно потрогал спадавшую на лоб белесую челку, поиграл, дергая вниз и вверх замочком «молнии» на куртке.
— Кто это сделал? Как могло случиться, что никто не схватил за руку срывщика урока? Почему вы не подумали о последствиях, о том, что позорится имя нашего класса? Не вспомнили обо мне? Я ведь вам не раз говорил, настоящая дисциплина — это дисциплина «по секрету». Когда мы ехали на рентгеноскопию, все уступали место старшим. Но делаете ли вы тоже самое поодиночке, «по секрету», про себя и для себя? Я в этом не уверен. Вчерашний случай доказал, что вы дисциплинированы только при мне, как стадо при пастухе. Грош цена такой бараньей дисциплине. Я хочу быть уверенным в том, что если я сегодня провалюсь сквозь землю, то ничего от этого не изменится и завтра класс будет жить так, как мы мечтаем, по тем законам, которые мы создаем…
Давно уже на наших собраниях я не слышал такой дружной тишины, не видел столько хмурых лбов и прячущихся глаз.
— Именем закона «Не врать!» я еще раз спрашиваю: кто надумал сорвать урок?
— Ну, я!
— Сам староста? Зачем?
Сашка оборачивается ко мне и срывающимся голосом кричит:
— А что я ей такого сделал, что она меня ненавидит? Что? Вы сами говорили про вежливость и вообще по этикету надо уступать дорогу старшим. Так? Ну вот, как раз перед тем днем я смотрю: Тина Савельевна идет. Еще двери ей открыл и говорю: «Пожалуйста». А она говорит: «Учитель последний входит в класс, а ты опоздал — иди к директору за разрешением». И вместо спасибо так дверью хлопнула — чуть нос не отбила. Пусть все скажут, если не правда…