— Так, вы все-таки соизволили увидеться со своим супругом, — язвительно поприветствовал ее Ланс. В голосе его отчетливо звучали саркастические интонации. — То, что вы сотворили, бессердечно и самонадеянно. Как вы посмели мне перечить? Как посмели пойти наперекор моим желаниям и привезти в дом этого ребенка, потакая своим непонятным капризам?
— Это не капризы, и как вы смеете критиковать меня?
— Что вы имеете в виду?
— Не думаю, Ланс, что мне нужно растолковывать вам все по буквам, не так ли? Я сожалею, что прибытие Шарлотты расстроило вас, однако теперь она здесь, так что будет лучше, если вы постараетесь к этому привыкнуть.
— Вы сожалеете? — Он презрительно усмехнулся. — Сожалеете о чем? О том, что вы меня не послушались?
— Да, но не о том, что привезла девочку в этот дом, — здесь ее место, место, которое принадлежит ей по праву.
— Потрудитесь предоставить мне объяснение — разумное объяснение того, с какой стати вы решили, будто обладаете правом поступать против моей четко выраженной воли в отношении моей же дочери.
— Что же, неплохое начало, — нанесла ответный удар Белла, высоко задрав подбородок. — По крайней мере, вы признаете, что у вас есть дочь.
Глаза Ланса смотрели мрачно, губы превратились в тонкую белую гневную линию. Он рванул к своей жене, нависнув над ней, как коршун над кроликом. Белла явственно сознавала, что в нем скрывается ужасная, разрушительная сила, которая, выпусти ее на свободу, способна поглотить ее целиком. Однако храбрая женщина продолжала крепко стоять на ногах, отказываясь подчиниться ему в вопросе, связанном с его дочерью.
— Вы немедленно отвезете ее назад, вы меня слышите?
— Назад куда?
— К моей матери.
— Ваша мать, так же как и я, полагает, что Шарлотте будет лучше находиться здесь, со своим отцом.
— В самом деле? Следовательно, мы должны подумать о чем-то…
Белла резко оборвала его, стараясь сдержать охватившее ее отвращение:
— Боже мой, Ланс, твое отношение к ребенку бесчеловечно. Да что ты за отец? Ты когда-нибудь интересовался Шарлоттой? Узнавал, здорова ли она и все ли с ней в порядке? Неужели она и в самом деле тебя совсем не волнует? Шарлотта еще совсем младенец — твой младенец, — и это ее дом.
— Я уберу ее отсюда. Есть разные способы и средства.
— Что ты сделаешь?
Белла бесстрашно шагнула вперед, вперив в него гневный взгляд. Цвет ее глаз изменялся: вместо обычного теплого зеленого сияния появился холодный блеск изумрудов. На скулах выступил румянец, губы сжались с той же неумолимой решительностью, что и у мужа. Она гордо подняла голову, словно бросая ему вызов, и на мгновение ей показалось, будто в глазах Ланса промелькнуло нечто, что она назвала бы — если бы только слишком хорошо не знала своего супруга — восхищением.