В машине «скорой помощи» молодой врач обработал мамины порезы и проверил зрачки на случай сотрясения мозга. Женщина-полицейский с блокнотом на пружине задавала ей вопросы.
— С какой скоростью вы предположительно двигались?
— Он погиб? — спросила мама, не переставая оглядываться.
На асфальте расставили оранжевые конусы, натянутая между ними желтая лента подрагивала на ветру. Наша машина стояла как вкопанная, ее зеркала сверкали в солнечных лучах.
— Им занимаются врачи, — ответила полицейский. — Так с какой скоростью вы ехали? Шестьдесят километров в час? Пятьдесят?
— Он умрет?
Платье съехало с маминой груди, на лбу возле пореза набухал темный синяк. Она ударилась головой о руль.
— Он в сознании? — не могла успокоиться мама.
— Врачи делают все возможное, мэм.
Многие годы спустя я узнала следующую статистику: до начала замедления у пешехода, сбитого машиной на скорости семьдесят километров в час, шансы выжить приравнивались к одному из десяти. После замедления эти шансы снизились вдвое. Теперь не только бейсбольные мячи падали быстрее и ударялись о поверхность сильнее обычного. Действие возросшего притяжения распространялось на любое движущееся тело.
В итоге маму забрали в больницу, чтобы сделать анализы. Врачи подозревали сотрясение мозга. Невредимая, я ждала папу на заднем сиденье полицейской машины.
Полицейские измерили наш тормозной путь, подъехал буксир. Кто-то подмел осколки стекла. Ветер усилился, эвкалипты качались вдоль дороги, сквозь их листву на сияющем горизонте проглядывал низкий серебряный серп месяца.
Когда отец открыл дверь полицейской машины, солнце по-прежнему стояло высоко в небе.
— Ты не ударилась головой? — спросил он.
— Нет.
Мне показалось, что папа приехал от Сильвии. Я представила их торопливое прощание на крыльце, поспешный поцелуй в коридоре. Я вообразила, как Сильвия собрала волосы в пучок, как помахала отцу рукой. Конечно, я ничего не знала наверняка — просто решила, что все происходило именно так. Может, он и вправду сорвался с работы.
— Тебя не тошнит? — продолжал допытываться папа.
Я покачала головой.
Он рассматривал мои глаза, а я рассматривала его, чтобы понять, права я или нет. Наглаженный воротничок рубашки, завязанный тугим узлом серый галстук. Больничный беджик аккуратно прикреплен к нагрудному карману.
— Ну, поехали, — наконец успокоился отец и взял меня за руку.
Прибыв на место, мы застали дедушку в процессе реализации очередного плана. Пустые шкафы стояли нараспашку. С полок исчезли фамильные ценности, а с камина — безделушки. Кладовка освободилась, выдвинутые кухонные ящики нависали над линолеумом.