– Не могу, – задыхаясь, прохрипел Кревич. – Мне сделана операция – нейронная вставка. Не могу ничего тебе рассказать.
Трэвен поднял длинные волосы, спадающие на спину Кревича, и увидел на шее розовый шрам.
– Кто это сделал?
– Не могу сказать. Запрет нейронной вставки. Ковальски злорадно улыбнулся.
– Тяжелая у тебя жизнь, Билли. Как ты считаешь, Мик? Может быть, следует заняться им вплотную и допрашивать до тех пор, пока у него не сгорит мозг?
Лицо Кревича под слоем белой кокаиновой пыли побледнело.
– Вы не осмелитесь. У меня права гражданина США.
Отведя Кревича к остальным арестованным, Трэвен попытался понять, почему такому относительно мелкому торговцу наркотиками, как Донни Куортерс, вдруг удалось заручиться поддержкой якудзи. Наконец он пришел к выводу, что от постоянного недосыпа не способен ясно мыслить и потому ничего разумного не приходит ему в голову. Нейронные вставки у каждого из арестованных не позволят им обменять информацию, в которой нуждается полиция, на более мягкие приговоры и дать показания против Куортерса.и партнеров. Расследование на этом заглохнет, если только не появится что-то новое.
– И все-таки операция прошла успешно, – заметил Ковальски. – Ты здорово все организовал.
Трэвен, морщась, потер затылок, думая о нейронных вставках и отрубленной голове курьера.
– А вот Чеймберса едва не убили.
– Он сам себя едва не убил, и ты знаешь это. – Ковальски хлопнул его по плечу. – Мы не в силах решить полностью проблему борьбы с преступностью в городе. Для этого нам пришлось бы летать в плащах суперменов с большими красными буквами «S» на груди.
– Эй, сержант, – обратился к Трэвену патрульный полицейский, который приволок из переулка мертвого яка. – Там я наткнулся на парня, занимающегося извлечением человеческих органов из только что погибших людей. Он утверждает, что готов заплатить самую высокую цену за тела всех, у кого нет родственников, вот только сделать это нужно побыстрее, пока не наступило трупное окоченение.
– Передай ему, пусть запишется в очередь вместе с остальными, – проворчал Ковальски.
Сунув руки в карманы плаща и ежась от декабрьского холода – ледяной ветер прогнал из крови остатки адреналина, вызванного возбуждением во время проведения операции, – Трэвен, вспоминая смерть и разрушения, причиненные его действиями, решил, что они будут расценены как успешные.
– Давай заканчивать, и поехали отсюда к чертовой матери, – обратился он к Ковальски.