Экстрасенс заснула на удивление быстро, почти сразу. Линдхольм лежал на спине так тихо, словно никаких особых поводов для волнения не было. Корби посмотрел на них. В жизни не хотелось спать меньше, чем сейчас. Он немного подождал, надеясь, что все-таки задремлет. Потом — сна ни в одном глазу — беззвучно сел и обнял колени. Морской пехотинец надеялся, что, когда он привыкнет, спустя какое-то время, монолит предстанет не таким ужасным, но пока ничего не изменилось. Слишком высокий потолок, и каждый звук в полной тишине рождает неумолкающее эхо. Корби достал из кобуры дисраптер и проверил энергетический уровень. Он был так высок, что можно не беспокоиться, но тем не менее Корби пришлось напрячь силу воли, чтобы снова спрятать пистолет в кобуру.
– Ты дергаешься, Рас.
Корби резко обернулся. Линдхольм тоже сидел на спальном мешке. Корби улыбнулся, пожав плечами.
– Свен, мне здесь не нравится. — Он говорил тихо, чтобы не разбудить экстрасенса. — И имей в виду, что на всей этой вонючей планете мне ни одно место не понравилось. Я ее ненавижу, Свен. — Он вытер губы тыльной стороной ладони и ничуть не удивился тому, что рука дрожит. — Я трезвый, как дурак. Мне нужно выпить. Я бы все это гораздо лучше переносил, если бы имел возможность нажраться.
– Извини, Рас. Я сам не употребляю. Тебе надо было пронести бутылку на катер.
– Я пронес. Они ее нашли. — Корби недовольно скривился. На лице у него, несмотря на холод, выступили капли пота. — Я этот мир ненавижу, Свен. Я не желаю быть здесь. А он не желает, чтобы мы были здесь. Я хочу сказать, что мне делать в Адской группе? Никогда не собирался стать колонистом. С шестнадцати лет я на флоте, больше двух лет на одной планете не проводил. И мне это нравилось. Меня сюда занесло только потому, что я решил — лучше здесь, чем всю жизнь гнить в военной тюрьме. Идиот. По сравнению со здешними местами любая тюрьма — курорт.
– Рас, смотри на все проще.
– Тебе, может, легко так говорить. Вспомни этот лес, Свен. И ту дрянь, которая лезла из земли. Я уже не знаю, сколько миров повидал, случались там всякие необычные штуки, но их хоть можно было понять. А этот мир — сумасшедший. Кошмарный сон и не кончается. А завтра мы идем в город, где все дома такие, как этот. Сомневаюсь, что я это выдержу. Не смогу.
Он снова вытер ладонью рот и чуть ли не умоляюще посмотрел на Линдхольма:
– Свен, что мне делать? Я не могу жить в таком мире, но и убраться отсюда не могу. Мы попали в ловушку. Я не могу идти завтра в город и не могу остаться здесь один. Что же делать?