Наверху было холодно и мокро, и настроение у Шурки после недавних подвигов было миролюбивое и даже апатичное.
— Вас как зовут? Алексей? Алексей, мы этими вопросами не занимаемся. Вот погодите, станет везде лучше, и у вас изменится.
Проситель поскреб черную разбойничью щетину. Из красиво контрастирующих с ней голубых глазок исчезло заискивающее выражение, и на несколько секунд они сделались холодными и твердыми, как у шерифа из вестерна.
— Лозунг хороший,— проговорил он,— и знакомый. Но от вас — неожиданный. Мы не морские черепахи, по триста лет не живем. Что уж, мы хуже людей, что ли?
— Это в каком смысле?
— В таком, что другим помогаете, а нам западло, что ли?
— Кому это мы помогаем?
Ольховский курил в дальнем кресле не вмешиваясь и наслаждался диалогом.
— Да ладно… В одном месте они банк взяли, все вкладчикам обманутым раздали. В другом новых русских раскулачили и пенсионерам пенсию за год заплатили. В третьем спекулянтов потрясли, бандитов на месте перестреляли. А в деревнях так вообще десанты высаживают, землю и технику делят для крестьян. А калязинцам, значит, шиш с маслом, рылом не вышли? Спасибо, товарищи моряки. А мы вас ждали.
Шурка растерялся.
— И что? — глупо спросил он, понимая нечаянный цинизм реплики.
— И то, что люди на вас надеются, можно сказать. А на кого еще сейчас надеяться? Все обещают, все врут, все свои карманы набивают. Надежда только на того, кто рядом и у кого сила. А вы — это ж силища!
Он показал двумя руками, какая это силища. Так рыбак показывает небольшого кита.
— Или скажете — это все слухи, врут люди?
Под этим вопросом Шурка покорчился внутри себя. Ольховский в восторге пристроил руку с сигаретой перед лицом, прикрываясь. «Так тебя, стервеца».
— Люди, конечно, не врут…— промычал Шурка. Его берет приобрел сходство с шапкой Мономаха — давил сверху. «Водители Ларионов и Кутько взяли на себя и с честью несут»,— ехидно проговорил в мозгу Жванецкий.
Гость постарался вложить всю энергию убеждения в одну фразу.
— Сейчас мост будем проходить — выйдите посмотреть,— попросил он, прижав к свитеру красные руки в беловатых шрамиках от снастей.
Четырехкилометровый стальной мост соединял берега бесконечно тянущегося на юг, в сторону Москвы, водохранилища, разлив воды переходил в хмурое небо.
В паутинном переплетении балок жалась среди хляби кучка людей. Они растягивали вздутую дугой кумачовую ленту с расплывчатыми меловыми буквами: «Да здравствуют революционные моряки!» На другом транспаранте, синем и коротком, значилось «СОС!». Далеко внизу прыгал и валился набок бакен фарватера, как гигантский поплавок их общей удочки, которой они пытались поймать добычу на эту приманку.