— Я знаю, что здесь сказано — и это ложь.
— Ну ладно, — сказал Беккер. — Кого же вы убили?
— Не знаю — но это были не Гринберг и Провост.
— Не знаете? — переспросил Беккер.
— Нет.
— Ладно. Кто же они, по-вашему, были?
Дженнингc набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул.
— Инопланетяне.
— О, черт! — пробормотал Беккер. — Так-таки инопланетяне? Почему не шпионы?
— Они вполне могли быть и шпионами.
— Инопланетяне?
— Инопланетяне.
— Ладно, — мрачно сказал Беккер, — поехали дальше. Они выглядели как люди?
— Да.
— Кто-нибудь из ваших подчиненных когда-нибудь высказывал предположение, что они не люди?
— Нет.
— Во время полета они проходили еженедельное медицинское обследование?
— Да.
— Они говорили с акцентом?
— Даже без намека на акцент.
— Вы знаете, какова вероятность существования инопланетной расы, неотличимой от людей?
— Миллион к одному, я полагаю, — ответил Дженнингс.
— Миллиард к одному, — поправил его Беккер.
— И тем не менее они были инопланетянами, — твердо сказал Дженнингс.
— А вы — единственный, кто сумел распознать в них инопланетян?
— Насколько мне известно — да.
— Как вы засекли их? Что они такого сделали?
— Мелочи, — сказал Дженнингс. — Ничего такого, во что можно было бы ткнуть пальцем и назвать неоспоримым свидетельством.
— Приведите пример.
— Как-то вечером, когда я был на мостике, Гринберг принес мне кофе. Он окунул в кофе большой палец и держал его так все время, пока нес чашку — а я еще и заставил его ждать, покуда вводил кое-какие команды, изменявшие наш курс, — но когда я принялся за кофе, он был еще таким горячим, что я обжегся. А когда я осмотрел его палец, он даже не покраснел.
— И вы застрелили его потому, что его большой палец был нечувствителен к горячему? — не веря собственным ушам, осведомился Беккер.
Дженнингс покачал головой:
— Нет, конечно, нет. Были и другие мелочи, пропасть мелочей. Например, компьютер в уборной для экипажа показал, что Провост не мочился больше недели.
— Может быть, он писал в кровать, — сказал Беккер. — Может быть, использовал офицерскую уборную или отливал в ванну вместо писсуара. Может, он напивался вусмерть каждую ночь и мочился прямо в раковину. Может быть…
— Я же сказал вам, что было не только это, — раздраженно пояснил Дженнингс. — Все четыре месяца нашего полета в глубоком космосе я только и делал, что замечал разные мелочи. Будь их одна-две, это еще можно было бы объяснить — но не десять и не двадцать. Они все записаны здесь, — продолжал он, указывая на краешек блокнота, торчавший из портфеля Беккера. — Когда я окончательно убедился, что я прав, я решил, что безопасность корабля и самой Земли требует, чтобы я как можно скорее ликвидировал их.