— А потом?
— А потом сделаешь миллион копий и разошлешь их всем газетчикам и журналистам в стране, — сказал Беккер. — Только не повторяй моей ошибки и не надейся, что кто-то из вышестоящих сможет дать тебе логическое, разумное объяснение тому, что ты узнаешь. Все, что они сделают, — расправятся с тобой и на сей раз укроют информацию гораздо глубже.
— Почему ты думаешь, что меня не убьют, если я передам ее прессе?
— Как только шило вылезет из мешка, им будет уже не до тебя, — ответил Беккер. — Поверь мне, у них будут проблемы покрупнее, чем твоя скромная персона.
— Почему ты сам этого не сделал?
— Я уже говорил тебе. К тому времени, когда я знал половину того, что записано на этих дискетах, две сотни головорезов генерала Рота уже охотились за мной. Все это можно сделать только в условиях полной секретности. Нельзя, чтобы они узнали хоть что-то, прежде чем ты будешь готов действовать.
Магнуссен посмотрел на Беккера, на конверт, затем вновь перевел взгляд на Беккера.
— Хорошо, — наконец со вздохом сказал он.
— Я рассчитываю на тебя, Джим. Если со мной что-то случится, ты единственный человек, который может предупредить общественность о том, что происходит.
Мимо пролетела красная спортивная машина, и Магнуссен прикрыл лицо рукой, сделав вид, что закашлялся.
— Господи! Этот конверт у меня всего пять минут, а я уже чувствую себя параноиком не хуже тебя!
— Помнишь, что я говорил тебе несколько дней назад? — спросил Беккер. — Ты не почувствуешь себя параноиком, если они захотят до тебя добраться.
— До тебя, похоже, они уже намерены добраться — и всерьез, — сказал Магнуссен. — Что ты собираешься делать? Прятаться?
— Это ничего не решит. Рано или поздно они найдут меня.
— Тогда что же ты думаешь сделать?
— Добраться до Джокера.
— Если именно он стоит за секретной операцией, которая ведется уже десять с лишком лет, да еще, как ты утверждаешь, с таким размахом, его должны хорошо охранять.
— Я в этом не сомневаюсь. Но у него Джейми и все ответы на мои вопросы, и он — единственный, кто может отозвать убийц.
— Как ты намерен убедить его сделать это?
— Еще не знаю.
Магнуссен нахмурился.
— Макс, я не хочу быть соучастником убийства.
— Ты предпочтешь быть соучастником государственной измены?
— Конечно, нет.
— Тогда сбереги эти дискеты и не заботься о том, что буду делать я. — Беккер глянул на часы. — Тебе лучше вернуться, пока никто не забеспокоился, куда ты подевался.
— Да, пожалуй, — сказал Магнуссен, вставая.
— Спрячь дискеты прежде, чем вернешься в Пентагон.
— Обязательно.
— Ты знаешь надежное укрытие для них?