— А вы — свой, мистер… — Энни и не пыталась соблюсти видимость решпекта.
Она вынула из сумочки и, щелкнув переключателем, положила на стол свой аппарат. Выразительно кивнула на горящий рубиновым огоньком индикатор. Профессор, крякнув, достал из стола и положил рядом свой. Надавил на клавишу. Индикаторы обоих аппаратов замигали: «Блок, блок, блок…»
— Я слушаю вас, мисс, — индифферентным тоном произнес Лысый Крокодил, продолжая снаряжать свою трубку.
— Видите ли, — Энни выпрямилась в кресле и посмотрела профессору в глаза, — пресса имеет некоторые специфические возможности, которые иногда позволяют нам — людям пера — достичь того, чего люди науки и люди закона добиться в той же ситуации не могут… Однако при этом всегда должны выполняться некоторые специфические, я бы сказала, условия… Не все их принимают… Так вот, нечто подобное может иметь место и в случае с Дьяволовым Камнем…
— Охотно этому верю, — профессор попытался отвести глаза в сторону, но не слишком удачно.
— Что бы вы сказали, профессор, если бы того, кто сейчас завладел той реликвией, о которой вы рассказали сейчас так много интересного, обнаружили бы не органы сыска, а кто-то из нас — пишущей братии? И что бы вы сказали на то, что кто-то из нас предложил вам организовать контакт с нынешним владельцем Камня?
Последовало секунд двадцать молчания и тщательного уминания набитого в трубку табака. Потом профессор сказал:
— Париж стоит мессы…
— Но вы помните, что у нашего дела — своя специфика…
— Вот номер моего кодированного канала. Он не может быть прослушан. — Профессор извлек из запирающегося ящика своего необъятного стола маленькую белую карточку и протянул ее собеседнице. — Если у вас возникнет желание продолжить со мной разговор на эту тему…
Карточка исчезла в сумочке Энни. Энни поднялась и забрана со стола свой регистратор.
— Я весьма благодарна вам за содержательную беседу, профессор. Думаю, что я скоро воспользуюсь вашей любезностью…
— И чем раньше, тем лучше. — Профессор проводил Энни до дверей. — Риск возрастает со временем…
* * *
Оставшись один, профессор рявкнул в пространство:
— Даррен!
Даррен возник на пороге, словно материализовавшись сразу при произнесении его имени.
— Изображение наносили на бумагу способом Ярроу, — доложил он. — Восстановить такие вещи невозможно…
— Чего и следовало ожидать, — морщась как от зубной боли, заметил профессор. — А вот чего ожидать не следовало… Закройте дверь. Так… Вот чего ожидать не следовало, так это того, что на тех кадрах, что были на этой бумажонке, отражены некоторые наши с вами подвиги, что имели место на Гранд-Театрал…