— Я прекрасно понимаю вас. Нам остается одно — хорошо продуманная провокация.
* * *
Хорошо поразмыслив и заодно еще немного придя в себя, Клайд проглотил профилактический набор лекарственных средств, вновь упаковал рюкзак и, повесив парализатор на грудь, осторожно шагнул на одну из ближних кочек — ту, что казалась ненадежнее. Дурацкое удилище он использовал в качестве щупа. Кочка просела, но не провалилась. С лихорадочной быстротой Клайд перепрыгнул на вторую возвышенность, с нее — дальше. Через четверть часа он основательно выдохся и, обернувшись, понял, что вернуться на плотик уже, пожалуй, не сможет — потревоженная его прыжками поверхность болота расползалась гладью черных вод. А до берега вроде не стало ближе — слишком сложным зигзагом приходилось ему двигаться. Передышки болото ему тоже не давало — каждая очередная, с виду надежная кочка, повременив немного, вновь и вновь тихо уходила из-под ног. К тому же и тучи надвинулись, закрыв уже куда больше чем полнеба: вот-вот должен был грянуть дождь. Проклиная на чем свет стоит всю Малую Колонию и гнусное Северное полушарие, Клайд удвоил сбои старания и еще четверть часа спустя слегка преуспел в целенаправленных скачках.
Где-то уже в полусотне метров от тускло поблескивающих камней берега он приземлился на поросший мхом участок суши, явно более плотный и надежный по сравнению с той зыбкой субстанцией, по которой прокладывал себе дорогу до сих пор. Испустив судорожный вздох, он стал пристраиваться поудобнее, чтобы слегка отдохнуть перед последним броском. То ли от проглоченных препаратов, то ли после того удара при приземлении — его мутило. Поэтому он не сразу понял, что чертова кочка движется. Все быстрее и быстрее — волнами. Поняв это, он сделал единственное, на что был способен, — замер.
Он уже знал, во что вляпался, — его угодило оседлать Карросу Гнедича. О Карросе слыхали даже те, кто сроду не бывал на Малой Колонии.
Собственно, двигалась не только кочка — полз, точнее, колышась, плыл к берегу целый ковер — в сотню квадратных метров — огромное, выстилавшее дно болота создание, не приходившееся родней ничему из того, что населяло Землю. Вот уже края живого ковра выхлестнули на берег и стали стремительно набегать на черный камень пляжа, вот уже весь «ковер» оказался на суше и устремился дальше — к лесу. Тут-то Клайд припомнил, что Карроса всегда поглощает свою добычу на суше, как можно дальше уйдя от берега…
Однако в любом случае он, Клайд Ван-Дейл, надо полагать, оставался единственным землянином, кроме, быть может, покойного Рудольфа-Александра Гнедича, проехавшимся верхом на Карросе. Принимая во внимание последующую судьбу Рудольфа-Александра, оптимизма это не вызывало. Клайд взялся за приклад парализатора.