— Как ты думаешь, сколько золота в Проклятой Дыре? — спросил Горди.
— В Проклятой Дыре?
— Да. Сколько там золота?
Тридцать шесть лет, проведенные в шахте, должны были натолкнуть его на какую-нибудь мысль.
Батте взглянул украдкой на Т.Г.:
— Это трюк?
— Нет, просто любопытно. Так сколько же там золота?
— Много. Там материнская жила, тонны золота.
— И ты знаешь, где это.
— Точно.
— Но ты не скажешь.
— Конечно нет.
— Почему же? Зачем оно тебе? Ты же умер.
— Ну и что?
— Зачем оно тебе, ты ведь не можешь его использовать?
— Оно мне нужно, как собаке пятая нога, но никому другому оно не достанется.
— Оно бы позволило некоторым людям жить гораздо лучше, — сказал Т.Г., думая о том, как сильно Мэгги и Вильсон нуждались в деньгах. У Мэгги уже почти не осталось денег.
— Никто не облегчал мою жизнь. — Сказав это, Батте начал растворяться в воздухе, устав от разговора.
— Ну хотя бы намекни! — вскричал Т.Г. — Хоть раз в жизни принеси кому-нибудь пользу. Старый черт!
— Я слышал, — издалека раздался голос Батте.
— Мэгги, честно, я слышал! Он с кем-то разговаривал. Но когда я спросил его о собеседнике, он ответил: «Ни с кем. Не задавай так много глупых вопросов!» А затем он побрел совершенно как безумный.
Мэгги накладывала в тарелку Вильсону пирожки. Ей становилось все трудней и трудней защищать Т.Г. Несколько раз она слышала собственными ушами, как он бормотал, громко разговаривал и спорил сам с собой. И это ужасное наваждение связано с Батте Фесперманом! Ей следует настоять на посещении доктора, когда он будет следующий раз в лагере.
— Может, он разговаривал сам с собой — люди так иногда делают, — предположила она.
— А они говорят плохие вещи самим себе?
— Иногда, — сказала она с сомнением в голосе. — А Т.Г. говорил плохие вещи в твоем присутствии?
Вильсон кивнул:
— Очень плохие, но он не знал, что я его слышу.
Мэгги нахмурилась:
— А где ты был?
— Я не прятался. Я просто сидел на карнизе и ел печенье, когда услышал его крик. Он махал лопатой и кричал неизвестно кому: «Убирайся отсюда, задница!»
Мэгги неодобрительно посмотрела на него.
— Я этого не говорил!
— Лучше и не пробуй.
— Вот что он сказал: «Убирайся, задница!»
Вильсон ковырял вилкой в тарелке.
— Он не мог обращаться ко мне, потому что меня не видел. К тому же он никогда не называл меня задницей, каким бы сумасшедшим он ни был.
— Сидя на карнизе? — спросила Мэгги. Смысл этих слов только что дошел до нее.
— Да. В шах…
Мэгги всплеснула руками:
— В шахте?
Вильсон быстро набивал рот едой, чтобы невозможно было отвечать.
— Вильсон, держись подальше от этой шахты!