— Каждый раз, спускаясь в шахту, я чувствовал, что задыхаюсь.
— Ой!.. — участливо всхлипнула она.
«Это же страшная болезнь легких!» — Мысли одна ужаснее другой мелькали в ее голове.
— Однажды меня так схватило, что я потерял сознание. Приятель, с которым я тогда работал, вынес меня из шахты и позвал врача. Тогда-то я и узнал обо всем.
У нее защемило сердце. Неужели чахотка?
— Как это все, должно быть, ужасно!
— Да ничего ужасного. Просто мне было чертовски неловко.
Она бросила не него полный сочувствия взгляд. «Боже мой! Такой смешной! Мужественный и в то же время такой восприимчивый и чувствительный. До неловкости ли, когда умираешь».
Он вдруг заметил ее испуганный страдальческий взгляд и догадался, что они не поняли друг друга.
— Мэгги…
— Да, Гордон?
— Ты знаешь, что такое клаустрофобия?
В то время этот термин еще только начинал входить в обиход. Само явление было лишь недавно открыто медициной, и болезнь Гордона могла так и остаться для него неразгаданной тайной, но ему повезло: он попал к молодому талантливому врачу, недавно окончившему курс обучения в Бостоне.
Мэгги почувствовала страшную слабость. А ведь хотелось в трудную для него минуту стать ему опорой. Но, хрупкая от природы, она не могла преодолеть себя.
— Нет, не знаю, — еле слышно ответила она.
— Клаустрофобия — это боязнь замкнутых пространств.
Она кивнула, не совсем понимая смысл сказанного, и тяжело вздохнула, подумав: «Как бы там ни было, смерть будет еще более ужасной».
Обхватив рукой подбородок, он пояснил:
— Это просто болезнь. От нее не умирают. Я падаю в обморок, когда спускаюсь в шахту, потому что не могу находиться в закрытом со всех сторон месте.
До нее не сразу дошел смысл сказанного. А когда Мэгги наконец поняла, то чуть не задохнулась от счастья.
— И все? И это все? Ты боишься замкнутых пространств?
Гордон быстро посмотрел на нее, и в его взгляде сквозила досада.
— Ты считаешь, этого мало? — обиженно спросил он. Картины прошлого живо промелькнули в его сознании. Он потратил все, что у него было, на шахту. И вдруг выясняется, что он не может в нее спуститься! Это был страшный удар! Гордон впал в отчаяние. Началась черная полоса в его жизни.
— Почему же ты мне раньше не сказал? Чего скрывал? — упрекнула Мэгги. — Я-то думала, что ты боишься привидения и поэтому не спускаешься в шахту.
— Это Батте Феспермана, что ли? — Он от души расхохотался. — Как бы не так!
— Кстати, раз уж мы об этом заговорили, расскажи мне, кто такой этот Батте Фесперман?
Это имя повторялось так часто, что уже успело набить оскомину. Однако толком Мэгги до сих пор ничего не знала о нем.