— Ты чего, хорунжий? Да иди, иди, кто тебя трогает…
Вот на тот момент ещё б он меня только тронул! Нервы звенели натянутыми струнами, играть на них без прямого риска для жизни я бы не посоветовал никому. Даже родному дяде!
— Иловайский? Чего без доклада? — лихорадочно пряча бутылку за спину, обернулся мой героический родственник, подпрыгивая у подоконника, как блудливый кот, пойманный в марте. — Выйди-ка и войди, как полагается!
— Нет.
— Что? Ты с кем говоришь, хорунжий?! Да я…
— Знаю, слышал, помню, но только попробуйте, — без особых угроз предупредил я, кладя руку на шашку. — Выслушайте меня. Мне помощь нужна.
— Ишь каков… — выгнул бровь дядюшка, теперь уже демонстративно, не стыдясь, наливая себе хрустальную стопочку. — Ну давай, грубиян, говори, чего хочешь? Денег не дам.
— Денег не надо. Надо десяток казаков под моё начало. Дочка Прохорова нашлась.
— Да ты что?!
— И нашли её очень нехорошие люди. Требуют за ребёнка мою голову.
Василий Дмитриевич молча поставил невыпитую стопку на тот же подоконник и серьёзно задумался. Не помочь он мне не мог, как не мог и подставить своих подчинённых на непонятную войну с нечистью за два дня до выхода полка по государеву приказу.
— Прохор знает?
— Да.
— Видел её?
— Нет.
— Откуда ж ты уверен, что не враньё сие, с целью вас в засаду заманить да и грохнуть залпом?
— Думаю, они так и планируют. Мы придём, нас убьют. Но девочка жива. Это я знаю.
— Да откуда ж?
— Отсюда! — Я ударил кулаком по сердцу.
Дядя вновь отвернулся к окну. Помолчал. Выпил-таки водку и покосился на меня:
— Будешь?
— В присутствии высшего по чину я себе не позволяю.
— Понял. — Он налил до краёв. — Пей. Приказываю.
— Приказа ослушаться не смею. — Я опрокинул стопку, поморщился, занюхал рукавом и сипло спросил: — Поможете?
— Куда я денусь… Ох, Илюшка, подвёл ты мою седую голову под женский монастырь. Давай уже, добивай, чего осталось! Так и напишу государю императору, дескать, казачий полк Иловайского-двенадцатого не смог вовремя выдвинуться на польскую границу, ибо был занят, спасая дочку денщика моего племянника! Повоюйте без нас, мы шибко заняты, но подтянемся… Может быть…
— Примерно так, — подтвердил я.
— Ну и пёс с тобой, — легко согласился дядя-генерал. — И впрямь, дался же мне энтот император… Может, он сам накосячил в той Польше, а нам за ним разгребай? Надоело. Нехай других верноподданных пошлёт, у него небось и своих кавалергардов полно, все мастера на балах плясать да по Манежным площадям солдат будоражить. Всё! Пусть идут служить Отечеству! А мы…
— Дядя, успокойтесь.
— А мы всем полком за дочкой Прохора. Её ж мой племяш сердцем почуял! А он не хухры-мухры, не хухер-мухер, не ху…