— Ну чё, Иловайский? Чё скажешь-то напоследок? Молиться будешь или пощады просить? Так вот тебе!
Проклятый бес не дал мне возможности даже перекреститься, в единый миг спустив курок. Грохнул выстрел! Тяжёлая горячая волна ударила меня в грудь, едва не свалив напрочь. Я с трудом устоял на ногах, чихнул, прокашлялся от едкого порохового дыма, положил руку на грудь, желая ощупать простреленное сердце, и… хм? А дырки-то вроде и нет.
— Эй, прыщ двурогий, ты как оружие заряжал-то?
— Как положено, — растерянно забормотал охранник, от огорчения хлюпая носом. — Пороху в дуло, да пыж, да пулю, да на полку пороху, ну и кремень новый…
— Пулю в стволе вторым пыжом закреплять надо, деревня ты косорукая, — беззлобно пояснил я, вздохнув полной грудью. — Учить бы тебя нагайкою за то, что службы не знаешь, да некогда. Иди, доложись старшому. Скажи, Иловайский отправил наказываться!
— Помилосердствуй, хорунжий? — Двое проходивших мимо кровопивцев сочувственно кивнули в сторону упавшего на колени улана. — Нешто сам не знаешь, какое у бесов начальство лютое? Сам накажи! Милостивее будет…
— Не знаю и знать не хочу. Он был просто обязан меня застрелить, а сам пистолет толком зарядить не умеет! Где моя геройская смерть от предательской пули? Как я теперь про чёрного ворона петь буду? Почему меня до сих пор не убили, сколько можно? У меня тоже свои планы, дела, личная жизнь, нервы, в конце концов!
— Да мы понимаем. — Уже шестеро сочувствующих прохожих вступились за бедного беса. — Виноват он, конечно, дык то по молодости и горячности излишней. Прости дурака, Иловайский, не губи паренька, начальство с ним такую противоестественность сделает, потом только в Голландию и эмигрировать, благо опыта нахватал полны штаны в облипку, с кружевами!
— Ладно, — уступил я, видя, что Шлёма повернул назад. — У меня сердце отходчивое…
— Опять, поди, всех меж собой драться заставишь? — понятливо вскинулся бес.
— Нет, я за справедливость. Вот зарядишь пистолет заново да попадёшь с трёх шагов мне в грудь с завязанными глазами — тогда прощу!
— А ежели опять смажет? — заинтересовались два породистых людоеда нордической внешности.
— Так вы ему помогите. Оружие-то есть небось?
— А можно?! — хором воспрянули все.
— Нужно! — твёрдо постановил я. — Дуй по домам за стволами да чёрные ленточки на глаза не забудьте. Стреляйте на голос!
Счастливую нечисть два раза просить не пришлось, а я наконец-то получил долгожданную передышку. Только очень недолгую. Тот рогатый идол, на башке которого я в былые дни от любвеобильных упырей да ведьм прятался, вдруг повернул уродливую голову и знакомым голосом спросил: