— Пьер Мутон всегда покупал мои фасоны, — осторожно ответил Ги, старательно притворяясь спокойным, — но вы же должны знать, что его предприятие не приспособлено для того, чтобы шить одежду наивысшего качества и сложности — такую, какую шьют в салонах.
— Вы не ответили на мой вопрос, — возразила Эмпресс, продолжая смотреть ему прямо в глаза.
— Но вы же прекрасно понимаете: если бы то, о чем вы тут рассуждали, было правдой, то я не мог бы этого подтвердить. Пьер Мутон один из моих лучших покупателей. Это все, что я могу вам сказать.
— Ну что ж, это тоже ответ, — улыбнулась Эмпресс, захлопывая блокнот, и повернулась к Джуди. — А теперь я бы с удовольствием выпила еще чашечку кофе. Получить в Париже чашку хорошего кофе — это такая редкость! Мне иногда до сих пор кажется, что его тут варят из желудей, как во время войны.
— Это потому, что французы — скупердяи и кладут слишком мало кофе. Секрет прост: класть вдвое больше, чем они, — ответила Джуди. Она сейчас рада была говорить о чем угодно, только бы увести беседу подальше от опасной темы Пьера Мутона. — А вот с французским молоком уже ничего не поделаешь, — продолжала она. — По-моему, во Франции у коров течет в жилах не кровь, а бог знает что. Мне до сих пор иногда так вдруг захочется стакан настоящего американского молока! Я тут уже шесть лет, а все скучаю по таким вот мелочам.
Но она скучала не только по молоку, а и по более серьезным вещам тоже. Хотя Джуди уже достаточно долго прожила в Париже и полюбила этот город, но по характеру она оставалась слишком американкой, чтобы хотеть окончательно осесть в Европе. Иногда Джуди спрашивала себя, не по этой ли причине она, в отличие от других парижанок, так и не смогла тут ни в кого влюбиться. Ей не хотелось выходить замуж за европейца. Время от времени она встречалась с теми «подходящими» французами, на которых указывала ей тетушка Гортензия, неизвестно откуда постоянно извлекавшая эти достойные кандидатуры. Но Джуди никогда не чувствовала себя с этими людьми легко и непринужденно. Похоже, единственным исключением из всех французов был ее обаятельный Ги; другие же оказывались до противности учтивыми и вкрадчивыми. От работы же и общения с Ги она получала огромное удовольствие, однако тут была и своя оборотная сторона: она совсем не собиралась всю оставшуюся жизнь играть роль его помощницы. Ей хотелось и самой сделать карьеру; только вот какую?
Когда Эмпресс ушла, Джуди постаралась побыстрее сбросить с себя приступ печали и тоски, который неизменно возникал у нее после посещения их салона каким-нибудь очередным журналистом из Америки. Эти ребята отлично понимали разницу между тем, кто своими выкриками заводит толпу на митинге или стадионе, и тем, кто обладает реальной политической властью. И еще они знали разницу между молочным коктейлем и виски с содовой.