— Еще бы! — согласился майор. — Вот только соли нет. Надо бы тоже что-нибудь придумать.
— Да! — задумчиво протянул Захарчук. — Знаешь что, майор! Поговори-ка с Колодченко. Он мне рассказывал, что у него где-то в селе есть на примете какая-то там лавчонка фашистская. Посмотри, может быть, можно будет что-нибудь организовать. Да, кстати, вон и сам он идет.
— Согласилась принять, согласилась! — высунувшись из окопа, на весь лес закричал Болиашвили.
— Ну вот, наконец-то! — обрадованно загремел Захарчук и пошел к окопу Болиашвили. Черноусов шагнул было за ним, но полковник вернул его: — Иди поговори с ним. Придумайте что-нибудь.
— Что передать? — поторопил комбрига радист.
Полковник не сразу нашелся, что ответить. Он подбежал к радиостанции, возбужденно посмотрел на аппарат, потом на Болиашвили и, смахнув рукавом гимнастерки выступившие от волнения на лбу капельки пота, торопливо продиктовал:
— Передай так: «Радиостанция «Забой» моя. Я Захарчук. Прошу новую задачу по старому коду».
Открытую радиограмму Захарчука Большая земля приняла. И снова медленно потекли часы и минуты томительного ожидания.
«А вдруг они не поверят, что это именно я, а не кто другой, — размышлял полковник и тут же успокаивал себя: — Чепуха все это! Меня должны опознать. Обязательно устроят мне разговор с каким-нибудь знакомым, заставят рассказать о каком-нибудь третьем лице, либо, как в прошлом году, попросят перечислить людей, участвовавших в одном из каких-нибудь вечеров или торжественных заседаний, и только тогда… Ну, ясно, тогда пришлют самолет связи, а потом другие, с боеприпасами, продовольствием. Вот тогда-то мы и развернемся». Рассуждая так, Захарчук не заметил, как к нему подошел заместитель начальника политотдела старший лейтенант Коноплев.
— Ты что? — спросил Захарчук.
— С просьбой, товарищ полковник.
— Ну давай выкладывай!
— Да видите ли в чем дело, товарищ полковник. Бумага у нас вся вышла, и не на чем теперь выпускать боевые листки. А у вас…
— Э-э! — перебил его полковник. — Ничего не выйдет. Знаю! Пришли бумаги просить?
— Так точно!
— Не дам. Надо свою иметь. Какие же вы политработники, коль остались без бумаги.
— Да как же не остаться? Ведь ежедневно в каждой роте выходит боевой листок, да и на сводку Информбюро почти до ста четвертушек расходуем.
— Все равно не дам! — отрезал Захарчук.
Замполит не уходил, зная, что полковник покричит, пожурит, а бумаги для боевых листков все же даст. Из последней, а выделит.
— Ну что стоишь? — прикрикнул Захарчук на него. — Иди к начальнику штаба, скажи, что я приказал выдать килограмм… Нет, два килограмма бумаги, да чтоб больше ко мне не приходили. Сами где-нибудь доставайте. Да, кстати, на этих днях проведите в батальонах комсомольские собрания. Поговорите еще разок о дисциплине. Это будет полезно перед решающим боем. Ну ладно, иди. Дальше ты сам знаешь, что делать.