— Ладно, — сказала Исабель, — приезжайте.
А потом… как странно это было. Как странно: три взрослые женщины сидели в гостиной, а на полу посреди комнаты лежал матрас с кровати Эми, накрытый простыней, с одеялом и подушкой. И на диване тоже простыня, одеяло и подушка. Уже вначале можно было предположить, что все пойдет кувырком: Дотти, уставившаяся в стенку кухни, как заколдованный ребенок, Исабель, сжимающая ее руку и бормочущая соболезнования, как будто кто-то умер, Толстуха Бев, волокущая за Дотти огромную коричневую сумку, кожа на ее массивном лице повисла складками, как у уставшей собаки, и они все трое, сидящие в гостиной в полной нерешительности. Но Исабель сказала:
— Эми вечера нашла труп. Сейчас она наверху спит на моей кровати.
И лед вроде бы тронулся.
— Господи Иисусе, — сказала Толстуха Бев. — Что ты говоришь?
Исабель рассказала им, что произошло. Конечно, они помнили девочку Деби Кей Дорн, ясное дело, помнили. Помнили ее лицо по телевизору, в газетах.
— Прелестная детка, — сказала Бев, медленно покачивая головой, ее тяжелые щеки касались плеч.
— Ангел, — сказала Дотти. Слезы закапали снова.
— Почему ты решила, что это она? — спросила Бев, открывая большую кожаную сумку и демонстрируя рулон туалетной бумаги, чтобы как ни в чем не бывало предложить его Дотти в качестве носового платка. — Ты думаешь, что Эми нашла именно ее?
— Она гуляла с другом. Дать салфетку, Дотти? — Исабель привстала, но Толстуха Бев жестом велела ей сесть.
— Изведем все салфетки в городе сегодня, правда, Дотти? Ну — и?..
— Они катались в окрестностях. Ее подруга Стейси недавно родила ребенка, ну, вы знаете… Ну нет, Дотти, позволь, я принесу салфетки, ты же нос натрешь.
Нос Дотти алел нестерпимо, это было видно издалека. Но Дотти покачала головой:
— Меня не волнует, даже если мой нос отвалится, гори он огнем. Что там про труп? Ну-ка рассказывай!
— И в самом деле, — поддержала Толстуха Бев.
Так что Исабель повторила то, что узнала в этот вечер (опустив инцидент с Эйвери и Эммой Кларк), вплоть до поездки в аптеку за транквилизаторами и доброго аптекаря там.
— Эми была на грани истерики, — сказала она, — иначе я бы никогда не дала ребенку успокоительное.
Бев перебила:
— Исабель. Она нашла труп девочки. Я думаю, лучше проглотить пилюлю, чем самой стать трупом.
— Ну да, — сказала Исабель, — я так и подумала.
— А мне, Исабель? — Дотти спросила, полулежа на диване. — Мне бы что-нибудь успокоительное? Только одну таблетку, чтобы я могла заснуть.
— О, хорошая идея, — сказала Бев. — Господи, да, Исабель, можешь поделиться таблеткой?