Это не имеет значения. Все равно, что он думает.
Не имело значения и то, что дом был в полном беспорядке, что на журнальном столике из красного дерева образовалось пятно от воды. Нет, все это не имело значения.
— Мне пора на мессу, — сказала Дотти, обращаясь к Эми, которая не знала, что ответить, и лишь робко улыбнулась в ответ с другого конца дивана.
— Я думаю, что Бог предпочел бы видеть, как ты ешь оладьи, — завопила Толстуха Бев из кухни, и Исабель внезапно испытала сильное желание стать католичкой.
Будь она католичкой, она могла бы стоять на коленях и склонять голову в церкви с блестящими витражами и полосами золотого света, изливающимися на нее с высоты. Да-да, она бы стояла на коленях и обнимала Эми, и Дотти, и Бев. «Прошу Тебя, Господи», — молилась бы она. (О чем?) Она бы молилась: «О, пожалуйста, Господи. Помоги нам быть милосердными к самим себе».
— Я лично люблю потоньше и поподжаристей, — сказала Толстуха Бев, — чуть прижми их лопаточкой.
С запахом кофе и подгоревших оладий утро, худо-бедно собравшись, ковыляло, чтобы начать еще один день, но в нем было и невысказанное присутствие смерти: призрак мертвой девочки, втиснутой в багажник, пустой дом, ждущий Дотти Браун, чтобы начать ее неожиданное греховное вдовство, и такое же — у Исабель, еще более тайное, ибо как будет выглядеть жизнь без Эйвери Кларка в ее сердцевине? И у Эми, сидящей на краю дивана, и давящейся оладушкой Бев.
Исабель видела озадаченный взгляд дочери, неуверенность на сияющем личике и снова спрашивала себя, чем занималась она, разъезжая по проселочным дорогам с каким-то мальчиком, снова спрашивала себя, что могло вогнать дочь в такую тоску. И она знала, что узнает все не сразу или даже ничего не узнает.
В день по кусочку.
Да, конечно, на все нужно время. Она поняла это, стоя на крыльце, махая на прощание Бев и Дотти. Нужно время, чтобы собраться, наладить жизнь без Эйвери Кларка в ее сердцевине. Она уже чувствовала искушение возвратиться к накопленным годами интересам: а что она наденет завтра, когда будет собираться на работу? Но нет. Она не вернется на работу, по крайней мере какое-то время. Нет. Он забыл, что надо прийти в ее дом на ужин. Она мало значила для него или вообще ничего не значила, в конце концов.
Кроме того, на нее еще нисходили эти периодические приливы свободы, ясности, спокойствия. И Эми — желание удержать Эми рядом, заботиться о ней. Да вот же, девочке надо выкупаться.
— Как насчет ванны? — спросила Исабель, и Эми пожала плечами, потом покачала головой. Ей было не до купания.