— А потом священник позвонил родителям и рассказал, что говорит их дитя. Что он одинок в школе. Что мать на него орет. — Арлин пожала плечами.
— И вся эта болтовня означает, что он опять может свободно продавать наркотики, — заметила Роззи.
Ленора нахмурилась:
— Это неправильно, — и рассеянно подвинула шоколадку к Толстухе Бев.
— Конечно неправильно — откликнулась Арлин. — Как насчет минимальной ответственности? Мать наорала — не значит, что ты можешь шастать по улицам и продавать марихуану. Какая мать не орет на своих детей?
— Ну, — сказала Исабель, отвлекаясь от книги и обдумав мысль Арлин, — вряд ли это из-за того, что мать орет на него, хотя именно такое удобно говорить священнику. Но ведь этим все не исчерпывается. Дети учатся жить, не правда ли? Что-то в процессе воспитания убедило его в том, что кривая дорожка вполне пряма. Я имею в виду продажу наркотиков.
Арлин перестала рыться в сумке и покосилась на Исабель:
— Ты хочешь сказать, мадам Повари, что моя сестра учила сына продавать наркотики?
— Господи, нет, ни в коем случае. — Исабель залилась краской. — Я говорю, что наши моральные ценности стремительно исчезают. И что, ну, когда дети видят, как родители крутят с налогами и тому подобное…
— Моя сестра не крутит с налогами.
— Конечно нет. — Пот выступил над губой Исабель, но в это время зазвонил звонок к окончанию перерыва.
Ленора Сниббенс встала и сказала, ни к кому конкретно не обращаясь:
— А разве правильно, что пастор выдает все, что ему говорит ребенок? Разве такие беседы не должны оставаться между ними? Вот потому-то я вечно нервничаю, когда решаюсь пойти на исповедь. Бев, я думаю, ты права, в ней не так-то много шоколада. — Она показала на шоколадку, проходя мимо.
— Я ни в коем случае не хотела обидеть твою двоюродную сестру, — тихо сказала Исабель.
— Ой, Исабель, не бери в голову. — Арлин устало махнула рукой и вышла из комнаты.
Исабель, все еще немного на взводе оттого, что вдруг очутилась на грани ссоры, сказала Бев:
— Я просто уверена: что посеешь, то и пожнешь. Я так и сказала.
— Да, конечно. Я согласна.
— Когда вернешься домой, — сказала Исабель, — попробуй застирать пятно в горячей воде.
Рано утром выпал снег. Внезапная апрельская метель укрыла все двухдюймовым покрывалом безупречно белого снега: автомобили, тротуары, деревья, ступеньки — все казалось округлым, белым и лишенным краев. И небо стало совсем синим, и солнце засветило так ярко, что, когда Стейси и Эми вышли из школы в обеденное время, его свет ослепил их, и они обе щурились, вжимая головы в воротники, заслоняя руками глаза, парируя порывы ветра.