Мария надела самую стоптанную обувь. Перед тем как выйти из дома, она неожиданно поняла, что голодна, и попросила гречанку дать ей кусок хлеба. Мария отрывала мелкие кусочки и ела, пока они, пара за парой, переулками пробирались к городской стене, а оттуда через ворота к лобному месту.
Солнце поднялось над Сионской горой. День обещал быть жарким. «Это неважно, я все равно мерзну».
Мария из Назарета шатающейся походкой шла впереди. Магдалина догнала ее и протянула руку, но рука ее оказалась на удивление слабой, и Мария твердым голосом велела Иоанну поддержать мать Иисуса. Мальчишка подчинился, но шел, продолжая спотыкаться.
Мысли были не нужны, они покинули Марию, когда она увидела место казни. Чувства тоже покинули ее, теперь она была опустошена и словно выпала из течения времени. Разум ее ненадолго прояснился, когда подошел пожилой человек и назвался другом, Иосифом из Аримафеи. Он долго смотрел на троицу, а потом приглушенным голосом сказал, что стоять у креста будет опасно, что у римлян вошло в привычку распинать еще и тех, кто горевал о казненном.
Мария Магдалина рассмеялась, но, собравшись, выговорила:
– Ты разве не понимаешь? Я хочу умереть с Ним вместе.
Иосиф погладил ее по щеке, потом рассказал о своем саде неподалеку от уже подготовленной гробницы в скале. Иосиф собирался потребовать от римлян разрешения перевезти туда тело. Мария упорно цеплялась за сознание, думая, что у него все должно было получиться. Иосиф был богатым и влиятельным человеком. Но минутой позже она вновь провалилась в пустоту. Зной волнами накатывал на лысую гору, Магдалина замерзла и впервые обратила внимание на дрожь, сотрясающую все тело. Ее это не обеспокоило, так же как не удивила мысль, что она уже не принадлежит своему телу.
Из общего гула толпы выделился крик. Он стоял со своим крестом, измученный, исполосованный ударами бича. Терновый венок обрамлял Его лоб. Кровь ручейками стекала по лицу, а спина превратилась в лоскутья изорванной кожи. Под глазами чернели кровоподтеки. Мог ли Он видеть?
Марию Магдалину вырвало из пустоты, пустота сменилась мукой, которая ножами врезалась в тело. Мария кричала, кричала как безумная. Иосиф из Аримафеи зажал ее рот рукой. Он продолжал удерживать Марию, пока солдаты забивали гвозди в ладони Иисуса. Мария зажмурилась и взмолилась о прощении за это. Открыв глаза, она увидела, как затыкают уши другие женщины, не в силах вынести ужасного хруста. Она вновь зажмурилась, когда крест был установлен, но это не помогло. Мука резала ее, вгрызалась во внутренности, но больнее всего было сердцу – нож, терзающий его, был раскален.