Старуха вышла и сказала:
– Он скоро отойдет, радостно и в ясном рассудке. Я ничего не могу сделать, ой уже все решил. Но я могу уменьшить его муки.
Старуха показала Марии большой сосуд с темной жидкостью.
– Что это?
– Настой наперстянки. Средними порциями. Три ложки ежедневно. Это не лечит, но снимает боль.
Мария поблагодарила, и старуха собралась уходить.
– Происходит то, что должно произойти, – сказала она. – Когда все будет кончено, приходи ко мне.
Марии пришлось пойти на кухню и вытереть мокрое от слез лицо, прежде чем вернуться в спальню Леонидаса. Он улыбнулся и спросил, что за ведьму Мария привела.
– Эта ведьма принесла с собой колдовское зелье. Сейчас попробуем.
Леонидас взволнованно моргнул, но сразу открыл рот и проглотил первую ложку настоя. Через мгновение он уже спал, а Мария тихонько сидела рядом и наблюдала, как его дыхание становится ровнее и здоровый цвет возвращается к его щекам. Проснувшись, он впервые за много дней сел и произнес:
– Я голоден. Супа. А где чудесное зелье?
Мария размышляла над словами старухи о том, что настой не лечит болезнь, но молчала. Потом подумала о цветах наперстянки, давным-давно увядших в ее саду. Кто бы мог подумать, что в них скрыта такая сила?
Мария велела перенести свою кровать в спальню Леонидаса и спала урывками, просыпаясь и слушая его дыхание. Много думала, вспоминала и при всем своем отчаянии чувствовала благодарность к Леонидасу. «Я никогда не говорила тебе, как сильно тебя любила».
На рассвете ему всегда становилось хуже, он хрипел:
– Лекарство, Мария.
Днем оно помогало, а потом силы вновь покидали Леонидаса, и требовалась новая ложка лекарства, чтобы он мог хотя бы поесть. Вечером им иногда удавалось поговорить. Мария говорила об их любви, о том, сколько эта любовь значила для нее.
– Одна из самых удивительных любовных историй на свете, – согласился он и весело ей подмигнул.
Приходила Ливия, на цыпочках кралась к брату и тихонько сидела. Приходил равви Амаха, стоял на коленях у изголовья и молился. Леонидас спал большую часть времени. Ночью случалось так, что плач Марии его будил.
– Мне больно видеть, как ты страдаешь, – говорил он.
Ему было тяжело дышать.
– Я позаботился о тебе в своем завещании.
– Леонидас, – почти вскричала Мария. Это был единственный раз, когда Мария повысила на него голос за все долгое время болезни.
Леонидас пристыженно улыбнулся и шепнул:
– Постарайся вызвать Эфросин.
Мария покачала головой. Но когда после обеда вновь пришла Ливия, Леонидас проснулся и сказал:
– Проследи за тем, чтобы сюда приехала Эфросин. Я не хочу, чтобы Мария осталась одна, когда меня не будет с ней.