Повар со всей серьезностью отнесся к заданию откормить ребенка. Октавиан готовил ароматнейшие разноцветные лакомства и провожал взглядом каждую ложку, которую девочка отправляла в рот. Когда кусок уже не лез ей в горло, он прибегал к шантажу.
– Моя судьба в твоих руках.
Мария фыркала, и он продолжал дрожащим голосом:
– Разве ты не понимаешь, если ты не поправишься, Эфросин прикажет продать меня на невольничьем рынке! И это будет на твоей совести!
Потом следовала драматическая пауза, и, прежде чем пуститься в подробные объяснения о том, какая страшная судьба может его постигнуть, повар ухитрялся выдавить из себя слезинку. О, ему, избитому и униженному, придется готовить варварскую пищу какой-нибудь римской матроне.
– Известно ли тебе, что римляне едят змей? И пеликанов с рыбным соусом?
Повар начинал дрожать. Потом, почти плача, описывал, как ночами будет горевать в закопченном кухонном углу, искусанный собаками и избитый другими рабами. Мария каждый раз была тронута до глубины души, дожевывая и проглатывая кусок.
Но в следующий раз, услышав повесть об ужасающем будущем повара, она успела подумать, что у Эфросин все же доброе сердце. Она бы никогда не продала своего повара, человека, которого ценила и уважала.
– Ты еще больший ребенок, чем я думал, – заявил Октавиан, и его черные глаза сверкнули угольками. – У Эфросин ледяное сердце. Она никогда не любила, понимаешь? Теперь она привязалась к тебе, и только боги ведают, чем это все закончится.
Вновь долгая пауза, а затем ужасный вопрос:
– Что происходит, когда тает ледяное сердце?
Мария остолбенела. Она явственно видела осколок льда в груди, вдруг начавший таять.
– Не знаю, – прошептала она.
– Ну, этого никто не может себе представить. Я ночами не сплю, размышляя над этим.
Страшно напуганная, Мария подчистила все крошки в тарелке. Потом у нее начались колики, и пришлось бежать в туалет. Сидя там, она испытала невероятное облегчение.
После обеда Мария постучалась в кабинет Эфросин.
– У тебя ледяное сердце?
Эфросин попыталась улыбнуться, но вышла лишь кривая усмешка.
– У меня, как и у всех, сердце из плоти и крови.
– Я так и знала! – обрадовалась Мария и позволила себе неслыханное: бросилась прямо к женщине и обняла ее. Эфросин зарделась от радости и крепко прижала к себе девочку.
– Я слышала, ты теперь кушаешь как следует. Уже щечки появились, но бледность никуда не исчезла. Тебе нужен свежий воздух. Когда ты была маленькой, то любила помогать Сетонию в саду.