Хотя она никогда его не любила. Просто мужчина, человеческое существо в разрушающемся доме, наполненном кошками, мое слабое подобие. Что он принес с собой? Три картонных коробки с вышедшими из моды ботинками, пряжками для ремней, бельем и призом за участие в каком-то давнем конкурсе пианистов. На девятом месяце брака он, исчерпав до дна свое вдохновение, чтобы дьявольским ударом засадить мяч в четвертую лунку в «Загородном Клубе ла Комб» – он был помешан на гольфе, что тоже не говорит в его пользу, – ощутил укол, словно кто-то воткнул ему между ребер блестящую иглу шприца, и упал лицом в траву, так и не выкатив мяча из лунки.
Это все было давно. Моя вдова так и не успела привыкнуть к нему, как привыкла она к стенам, мебели и кошкам, так что его смерть, хотя и напомнила о неприятной судьбе, которая ждет нас всех, не стала для нее большим событием. Вот он был, а вот его нет. Мне не приходится об этом беспокоиться.
Мы вечно ссорились из-за ее ридикюля – вернее, ридикюлей. Казалось, у нее их несчетное множество, по одному, а то и больше, на каждый случай, какой только можно вообразить, от обеда в Белом доме до охоты на кабанов в Кентукки, и все набиты корешками билетов, банковскими расписками, мятыми чеками, кошачьими ошейниками, очками без дужек, рассыпанной и разломанной косметикой, кусочками свадебных пирогов, обрывками школьных табелей нашего сына, монетками, молочными зубками, пустыми коробочками от «тик-така», цепочками для часов, перхотью, чешуйками кожи и пленочками засохшего лака для ногтей. А вот чековая книжка и кошелек были только в одном из них. Это был волшебный ридикюль, Главный Ридикюль, и на поиски его она каждый раз, выходя из дома, тратила не менее получаса, особенно если мы опаздывали в аэропорт, в театр или на обед с важными персонами, вроде меня, в приглашениях от которых значилось: «В восемь часов ровно».
Я не жалуюсь. Моя вдова вела неспешную жизнь и не была рабой режима, как многие из нас. Среди общей паники она излучала спокойствие. Когда дела были особенно плохи – например, во время землетрясения пятого года, – она бывало, приготовит что-нибудь вкусненькое, например овощной суп на курином бульоне или рагу, и приляжет вздремнуть, чтобы обрести правильный взгляд на вещи. Так что так ли уж важно, если мы приходили к половине девятого на фильм, который начинался в 7:45? Тем интереснее было угадывать, что могли натворить эти персонажи, пока мы разыскивали ридикюль, потом место для стоянки машины и неслись рука об руку сквозь уличную толпу. Мир мог подождать. Куда спешить?