Когда дверь за ним закрылась, герцог сел на стул у камина.
— Итак, Равелла, — сказал он, — я жду объяснений.
— Простите, что я заснула прошлой ночью, пекки. Миссис Пим сказала, что вы приходили в будуар и отнесли меня в постель. Я старалась не спать. Я разговаривала с вашей собакой долго, но, наверное, слишком устала.
— Вы не ответили на мой вопрос, — холодно напомнил герцог.
— Должна ли я отвечать? — застенчиво спросила Равелла.
— Я настаиваю на этом.
— Тогда… это… Адриан Холлидей, — пролепетала Равелла. — Он рассердил меня… Я ненавижу его.
— Адриан Холлидей? А, новый управляющий! Я забыл его имя. Чем же он рассердил вас?
— Он говорил такие вещи… Я сказала, я ненавижу его.
— Но ведь вы сами выбрали его в управляющие! Это тревожная новость, Равелла. Вы недовольны им? Я полагаю, вы хотите, чтобы я уволил его.
— Уволить его? — Равелла колебалась, как будто такая мысль не приходила ей в голову. Минуту она обдумывала, потом добавила: — Нет, пекки, я не прошу вас, делать это. Адриан хороший управляющий. Он делает все, что должно было быть сделано еще давно, и люди любят его, особенно фермеры. Моя ссора с ним не связана с его работой.
— Тогда это что-то личное?
Равелла кивнула.
— Полагаю, он сказал, что любит вас.
Равелла снова кивнула, а потом, как будто слова вырвались у нее, сказала:
— Он просил меня выйти за него замуж… Не потому, что любит меня, а потому… потому… по причинам неправильным, несправедливым… Я сказала ему, что он лжец и… ударила его хлыстом по лицу.
— Едва ли это поступок леди.
— Не важно! — горячо сказала Равелла. — Он не имел права так говорить.
— И что же он сказал?
— Я не могу вам сказать. Все равно это неправда.
Герцог посмотрел на ее пылающие щеки:
— Я могу догадаться, что почтенный Холлидей сделал неодобрительные замечания о вашем опекуне?
— Как вы угадали?
— Это нетрудно. Сын священника предложил вам защиту вашего доброго имени, а вы ударили его по лицу. Не очень благородный способ отказаться от его защиты.
— Он не имел права говорить такие вещи! Это неправда. Пекки, я знаю. Если люди говорят так о вас, значит, они завидуют.
— А если это правда? — медленно спросил герцог.
— Для меня — никакой разницы. Я люблю вас и собираюсь остаться с вами. И никто на земле не отберет вас у меня.
Голос ее звенел, глаза блестели. Герцог посмотрел на нее и встал.
— Думаю, вы вовремя приехали в Лондон, — спокойно сказал он. — Вы получите хорошее образование в свете, и я удивлюсь, если ваше сердце не окажется занятым уже в ближайшие недели.
— Что вы имеете в виду? — с подозрением спросила Равелла. — Что я должна влюбиться в кого-нибудь? Как вы можете так говорить, пекки! Вы знаете, что я думаю о молодых людях.