Хью Карлион замер, стиснув руки.
— Это было очень давно, — сказал он, — и такая красивая женщина, как Гарриэт, полюбит снова.
— Не думаю. Я уверена, что леди Гарриэт всю жизнь будет верна человеку, которому отдала сердце, когда ей было семнадцать лет.
Взглянув удивленно на Карлиона, его стиснутые руки, его напряженный вид, она догадалась:
— Так это были вы, сэр? Вот почему вы не хотите, чтобы леди Гарриэт знала, что вы здесь? Это вас она любила!
Хью Карлион посмотрел ей в лицо:
— Не вздумайте сказать ей! Пусть знаете вы или слуги в доме. Но вы не должны говорить ей обо мне. Обещаете?
— Да. Но почему, почему вы не хотите сделать ее счастливой?
— Как я могу? Посмотрите на меня, дитя! Разве вы не видите, что я изувечен? Я только половина человека, а она любила красивого юношу. Могу сказать это, не хвастая. Думаете, какая-нибудь женщина, особенно такая красивая и милая, захочет меня, такого сломленного и изувеченного?
Его голос задрожал.
Равелла вскочила и подошла к нему. Прежде чем он догадался о ее намерении, она обняла его и прижалась к нему лицом. Он почувствовал ее губы на своей изуродованной щеке, а она отошла со слезами на глазах, улыбаясь дрожащими губами.
— Вы мужественный, но глупый герой, — сказала она. — Вы думаете, какая-нибудь женщина, заслуживающая этого названия, посмотрит на шрамы, полученные при Ватерлоо, без уважения? Как глупо вести себя так, оставляя леди Гарриэт одинокой и печальной, потому что она не может найти вас!
Капитан Карлион после поцелуя Равеллы, казалось, превратился в камень. Вдруг он закрыл лицо руками.
— Как я мог? — прошептал он голосом, прерывающимся от слез. — Я не знаю ни что сказать, ни что сделать.
— А я знаю, — весело парировала Равелла.
Она бросилась из комнаты, пробежала по длинному коридору и широкой лестнице и ворвалась в будуар. Леди Гарриэт подняла ласковые глаза от вышивки.
— Нашла книгу? — спросила она.
— Нет, — ответила Равелла, задыхаясь от бега. — Леди Гарриэт, я хочу спросить вас.
— Что случилось, Равелла? Почему ты задыхаешься?
— Это не важно, мадам. Ответьте мне на один вопрос — честно и откровенно.
— Конечно, дорогая. О чем же? — леди Гарриэт опустила вышивание и посмотрела на Равеллу.
— Если вы любите человека, действительно любите, останется ли ваша любовь неизменной, если этот человек изуродован?
Леди Гарриэт удивилась:
— Какой странный вопрос! Конечно, я все равно буду любить его так же, если не больше. В таких обстоятельствах жалость усилит любовь, как мне кажется.
— А если он был красивым, — настаивала Равелла, — и вам нравилось, как он выглядит? Будет ли для вас ударом увидеть, как он изменился, стал уродливым из-за раны, полученной в бою?