Женя. Почему же? Очень милая девушка.
Сорокин. Она принадлежит к той породе людей, от которых не знаешь чего ждать — то ли в облака поднимут, то ли голову оттяпают. У меня совершенно другой идеал женщины.
Женя. Какой же?
Сорокин. Вы, очаровательная!
Женя. Перестаньте, Иван Иваныч. (Раскладывает на столе салфетки.)
Сорокин. Вы многого не знаете. (Подходит к Жене.) Если бы я мог говорить с вами откровенно...
Женя. Что же вам мешает?
Сорокин. Многое, Евгения Владимировна. Ну хотя бы то, что мы с вами не бываем одни.
Женя. Мы сейчас одни.
Сорокин. Это не то. Если бы я мог бывать у вас...
Женя. Вы и так у нас почти каждый день.
Сорокин. Опять не то.
Женя. Вам все не то. Да что вы все ежитесь?
Сорокин. Продрог на коммунальной ниве... такой ветер... Прорабов инструктировал. Горком нажимает, Степан Петрович нажимает — ни вздохнуть ни охнуть. Сроки такие... Фу! Продрог. (Просительно.) Но, надеюсь...
Женя. Напрасно надеетесь.
Сорокин. Но ведь есть где-нибудь?
Женя. Где-нибудь, может, и есть.
Сорокин. Так вот...
Женя. Так не вот. Даша!
Входит Даша.
Чернильный прибор... Самовар вскипел? Поскучайте, Иван Иваныч. (Уходит.)
Сорокин. Иду на жертвы. Даша, как у тебя на кухне, есть чем согреться?
Даша. Печь топится.
Сорокин. Мне ж не котлеты жарить. Существенное есть?
Даша. Этого нет. Хозяин не держит.
Сорокин. Да ты поищи...
Даша уходит. Сорокин идет за ней. Входит Ратников.
Ратников. А-а... прибыл?
Сорокин. Досрочно. (Вслед Даше.) Поищи... Не найдет ведь.
Ратников. Чего ты?
Сорокин. Портсигар обронил...
Ратников. На вот, кури.
Сорокин(достает портсигар). Да у меня свои есть...
Ратников. Жулик ты, Иван Иваныч, хитришь все.
Сорокин. Что вы, Степан Петрович! Просто продрог. Фундамент бани закладывали.
Ратников. И много заложили?
Сорокин. Да ерунду, грамм по двести.
Ратников. Для крепости, значит? Смотри, пронюхают.
Сорокин. Я ж закусываю, Степан Петрович.
Ратников. Ладно, ладно. Все приготовил? Чтоб нам здесь не задерживаться на подробностях. Проредактировать — и в область.
Сорокин. Эх, Степан Петрович, быть бы вам секретарем горкома! Ведь любят вас в городе!
Ратников. Это ты оставь. Петрова Москва прислала, она знает. Твои речи ни к чему. Ненужные речи.
Сорокин. К слову пришлось. Не обижайтесь, я от любви к вам. Я все понимаю... Степан Петрович, а зачем вы дочку Бурмина в дом пускаете? Она в газете работает. Посмотрит, что вы кофе с сахаром пьете, — бац в газету — расхищение! Диванчик мягкий увидит — разложение!
Ратников. Учился Павел с ней. Дружили они.
Сорокин. Ну и ходили бы в кино. А то домой... роскошь.
Ратников