— Я могу это сделать, — шептал он, почти дотрагиваясь губами до ее уха. — Все, что мне нужно сделать, — поцеловать вас, как раз вот здесь, за ушком. И тогда вы позволите мне все. Разве не так, Кейт?
Он вынул шпильку из ее волос, высвободив тяжелые пряди. Кейт вздрогнула, на нее обрушились воспоминания. Ей снова пятнадцать лет, она на пороге превращения из ребенка в женщину. Трепещущая от любопытства, ожидания чуда, от желания. В первый раз за десять лет к ней вернулось то чувство предвкушения, лишившее ее самообладания.
— Или вам больше понравится, если не смотреть? — шептал он на ухо. — Уверен, это не будет трудно. Из того, что я слышал, вам это нравится больше всего.
Тут Гарри совершил ошибку. Он повел себя так, словно имел на это право, словно она никогда и не думала защищать себя.
Он одной рукой обхватил ее горло. Не сжимал, просто держал ее так. Это было уже слишком. Кейт почувствовала где-то у ребер знакомое биение крыльев ужаса. Она не могла бежать.
Она сделала единственное, что могла: с силой вогнала колено точно туда, куда метила.
Гарри промчался по трем лестничным пролетам, прежде чем его совсем скрутило. Убедившись, что его никто не видит, он прислонился к стене, согнулся, закрыв глаза, обхватив руками колени, и издал долгий низкий стон.
У него не было права так вести себя с Кейт. Если бы он смог отдохнуть, он не сделал бы такой ошибки. Надо было предоставить Фрэнку заниматься ею, а самому держаться на расстоянии, таковы и были его первоначальные намерения. Это уберегло бы его не только от душевных страданий, но и от нестерпимой боли в паху.
Валяясь на изрытом снарядами поле в Бельгии среди стонущих людей и жутко всхрапывающих лошадей, Гарри обещал себе больше не участвовать в событиях мирового значения. Больше никаких стрелковых полков, никаких особых заданий, которые он выполнял в течение последних десяти лет.
Однако он снова очутился не там, где хотел. И все из-за Кейт.
При этом Гарри оправдывал ее поведение. Он никогда не обходился с женщиной так скверно. Он хотел только немного нажать на нее, заставить потерять осмотрительность. Но стоило ему подойти к ней ближе, как все его с трудом обретенное самообладание улетучилось. Одного ее благоухания оказалось достаточно для этого.
Таково оказалось действие ее духов, странно будоражащей смеси жасмина и ванили, и запаха свежести, исходящего от ее волос. Его тело помнило эти запахи, как будто он держал ее в своих руках только неделю назад, словно все измены и ложь, годы, проведенные врозь, никогда не существовали. Его тело знать ничего не хотело об измене. Оно хотело ее так же, как всегда. Лежащей на кровати с раздвинутыми ногами, с устремленными на него глазами, увлажненными желанием. Дочь герцога, предлагающая себя обыкновенному мистеру Гарри Лиджу.