— Разве нет ни одного человека, на которого вы могли бы положиться?
Она засмеялась, как если бы Гарри сказал что-то забавное.
— Господи, нет. Я поняла это давно.
— Понимаю.
Его голос был сдержанным и сухим, и Кейт услышала в нем облегчение. Видит Бог, он не хотел, чтобы она рассчитывала на него. Никто не хотел.
И прежде чем Гарри произнес еще что-то, Кейт спустила ноги и села прямо. Оказалось, она сидела на чугунной скамье в своем саду, все еще одетая в серовато-голубое платье из дома для душевнобольных. Она чувствовала запах того места, это не был запах цветов и свежего воздуха. Так пахли безумие, ярость и отчаяние. Снова шепот, на краю памяти: «Вы должны выслушать…»
— Мне нужно переодеться, — сказала Кейт, дрожащими пальцами дергая за лиф.
Кожа у нее снова зудела, волосы словно окунули в масло, ей казалось, будто она распадается на части. Она рассматривала свои дрожащие пальцы, как если бы не узнавала их.
— Вы переоденетесь, — пообещал Гарри, помогая ей сесть. — Только сначала нам нужно немного поговорить.
Кейт потрогала яркое желтое покрывало, которым кто- то укутал ее.
— Поговорить. Нет, я не хочу говорить. Я хочу принять ванну.
Ей необходимо было вернуть себе самообладание и закутаться в него, как в шубку. Ей нужно вспомнить тот голос.
Нет, она не будет вспоминать его.
Может быть, гадала она, так чувствовал себя Джек Грейсчерч, память которого без конца отказывала ему? Но нет, решила она. Джек не мог вспомнить. А она не хотела.
— Вы должны присутствовать, Кейт, — сказал Гарри, вставая. — Мы составили план.
Она засмеялась.
— Вот что мне больше всего нравится в «повесах». Дайте им час и коробку сигар, и они выйдут из кабинета, готовые сражаться при Ватерлоо. О каком плане идет речь?
— Как спасти вас от вашего брата.
Кейт почувствовала — что-то накренилось внутри ее, словно в неустойчивую чашку влили свинец. Зная, что кажется безумной, она захихикала.
— Мой брат. Вы. «Львы». Гарри, я не знаю другой женщины, которую бы так настойчиво преследовало множество людей. Наверное, мне пора уехать в деревню и заняться вязанием шарфов для бедных. Может быть, это вызовет всеобщее умиротворение и обеспечит мне место на небесах.
— Сомневаюсь. Кейт, вас надо защищать, на этот раз вы нуждаетесь в помощи.
Она кивнула:
— Я думала об этом. О том, почему я стала мишенью. — Она принялась рассматривать одеяло, расправлять его на коленях, как если бы это помогало ей приводить в порядок мысли. Как если бы ее движения могли заново перечертить линию ее жизни. — Я много думала над этим, Гарри. Но я представления не имею, что от меня понадобилось «львам».